Валько задумчиво почесал нос.
- Гм-м. Танки? Торпеды? Термоядерное оружие?.. - Нет, глупо.
- Топоры, томагавки, - злорадно предположил Олег.
- Прекрати! Сейчас не время для шуток.
- Вот именно, - вмешалась я. - Не время. Ни для шуток, ни для экспериментов. Прежде всего нужно выяснить, что случилось с отцом и Анн-Мари.
- Да, действительно, - согласился Валько. Он поочередно нажал все три кнопки - 'П', 'Л' и 'Т'. Дисплей высветил: 'Не активно'. - Вот так-то лучше. Ну, и кого будем допрашивать - Корееву или Киселева?
- Лучше Аню, - предложил Олег. - Из них двоих она главнее. К тому же Саша мне больше нравится.
- Хорошо, - кивнула я и указала на конфискованные у пленников побрякушки: - Но сперва нужно убрать их подальше... Нет, постойте. Этого мало. 'Жучки' могут быть и в одежде.
- Ты что, предлагаешь раздеть ее? - смущенно спросил Олег.
- Да, догола. И не красней, как невинная барышня. Можно подумать, ты никогда не видел голых девчонок. Хотя ладно. Сбегай ко мне, принеси один из моих халатов. Пощадим твою стеснительность.
К тому времени, когда Олег вернулся, я сняла с Ани всю одежду, включая белье. Прикрыв наготу девушки коротким халатиком, я распорядилась вынести все ее вещи в холл, а после некоторых раздумий велела ребятам оттащить туда же и бесчувственного Сашу Киселева. Кто знает - может, спрятанные в его одежде 'жучки' сработают и от Аниного голоса.
Плотно закрыв дверь гостиной, мы удобно усадили Аню на диван. Валько и Олег уселись справа и слева, придерживая ее за руки.
- Ноги тоже держите, - сказала я. - Ниже колен, чтобы она не брыкалась, когда очнется.
- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - произнес Валько. - Лично я совсем не разбираюсь в 'наркотиках правды'.
- Зато я немного разбираюсь, - ответила я, доставая из упаковок ампулы. Не слишком хорошо, но достаточно, чтобы не повредить ее здоровью.
Склонив Анину голову набок, я сделала ей в шею инъекцию синергина, нейтрализуя действие парализатора. Подождав, когда она начнет проявлять признаки жизни, я вколола ей диметилатропин.
Через полминуты Аня подняла голову, распахнула глаза и уставилась на меня мутным, бессмысленным взглядом. Зрачки ее были расширены, дыхание глубокое, учащенное - явное свидетельство, что наркотик подействовал.
Она резко дернулась, благо Валько с Олегом надежно удерживали ее. Аня тихонько заскулила, из уголка ее рта потекла слюна.
- Молчать! - властным тоном приказала я. - Сидеть смирно. Отвечать на мои вопросы. Ты поняла меня?
- Да.
- Кто ты? Откуда? Расскажи о себе.
- Кореева Анна. Родилась в городе Артемовске, Петропавловский уезд, Христовоздвиженская губерния, двадцать шестого августа три тысячи пятьсот...
- Нет! - перебила я. - Говорить правду. Только правду. Назови свое настоящее имя.
- Я... не могу сказать.
- Ты должна. Отвечай!
Она вяло мотнула головой:
- Мне нельзя.
- Почему?
- Запрещено.
- Кем?
- Мной.
- Я снимаю запрет, - сказала я. - Разрешаю отвечать.
- Ты не можешь разрешить. Мне нельзя об этом говорить.
- Черт! - отозвался Валько. - Она что, зомби?
- Ты психокодирована? - спросила я.
- Да, - последовал короткий ответ.
Вот так-так! Никогда бы не подумала. Аня не производила впечатление человека безынициативного, с притупленной интуицией, лишенного смекалки и творческого воображения. Как раз наоборот...
- Психокод подавляет твои мыслительные способности?
- Нет.
- Почему?
- Он включается, когда нужно.
- А именно?
- Не могу сказать.
Валько вполголоса прокомментировал:
- Какой-то новый способ кодирования. Не всеобъемлющий, а тонкий, ситуационный. В обычных обстоятельствах он не действует, а срабатывает лишь при определенных условиях. Например, после приема наркотиков, при сильном алкогольном опьянении или продолжительном болевом воздействии.
- Похоже на то, - согласилась я. - И похоже, что он не такой эффективный, как глубинный психокод. На некоторые вопросы она все-таки отвечает. Следовательно, мы можем кое-что выяснить.
Аня снова начала дергаться. Я прикрикнула на нее:
- Сиди смирно! Подчиняйся мне! Отвечай: что с моим отцом и Анн-Мари?
- Не могу сказать.
- Однако ты знаешь, что с ними случилось?
- Да.
- Они... - мой голос сорвался от волнения. - Они живы?
- Да.
- Они захвачены в плен?
- Не могу сказать.
- Они пленники твоих товарищей?
- Не могу сказать.
- Их жизни грозит опасность?
Молчание. В Аниных глазах мелькнуло что-то вроде растерянности. Очевидно, вопрос был поставлен слишком расплывчато. Я попробовала уточнить:
- Есть ли вероятность, что они погибнут?
- Каждый может умереть. Все мы ходим под Богом.
- Ишь ты, философ, твою мать! - выругалась я. - Их могут убить твои товарищи? Категорическое:
- Нет.
- Что вы собираетесь с ними делать?
Опять молчание. Я конкретизировала:
- Вы намерены отпустить их на свободу?
- Да.
- Когда?
- Не могу сказать.
- Их плен продлится долго?
- Зависит от обстоятельств.
- От каких?
- Не могу сказать.
Тут я не выдержала и схватила Аню за горло.
- Теперь слушай меня внимательно, сука. У тебя какой-то тонкий, ситуационный психокод. Значит, тебе должно быть присуще чувство самосохранения. Сейчас ты мне скажешь, где вы держите отца. Если не можешь сказать прямо, то намекни. Иначе, клянусь всеми святыми, я задушу тебя. Ты поняла меня?
