корабль закончил разгон и лег на заданный курс.
В ответ Павлов кивнул:
– Хорошо, шкипер. Теперь объявите, чтобы все свободные от вахты офицеры через десять минут собрались в главной кают-компании. Я сообщу дополнительные сведения о нашем задании.
Спустя десять минут главная кают-компания была заполнена офицерами всех служб корабля – от летно-навигационной и инженерной до медицинской и интендантской.
Капитан Павлов встал у большого экрана со схематическим изображением звездного неба в нортоновской проекции, учитывающей движение всех известных космических объектов и, таким образом, показывавшей их истинное, а не видимое расположение. Наметанным глазом я сразу определил, что это не тот сектор космоса, где находится Вецен.
– Дамы и господа, – заговорил Павлов. – Наш брифинг будет коротким, поскольку задача у нас очень простая и объяснять ее суть долго не придется. Прежде всего довожу до вашего сведения, что звезда Вецен, Дельта Большого Пса, не является целью нашей экспедиции. Мы намеренно ввели вас в заблуждение, чтобы избежать возможной утечки информации. На самом деле мы летим к другой звезде, расположенной почти на таком же расстоянии, но в секторе Ориона. В каталогах она числится под кодовым номером SL 20458914 и собственным названием Аруна.
Капитан ткнул дистанционной указкой в центр экрана, и там зажглась яркая оранжевая точка.
– Звезда принадлежит к классу G5V, то есть находится на главной последовательности и по спектру излучения немного краснее Солнца, зато гораздо желтее нашей Эпсилон. Обладает планетной системой – от семи до двенадцати планет. С большой вероятностью среди них есть по крайней мере одна потенциально пригодная для жизни. Но, как вы понимаете, последнее обстоятельство еще не повод отправлять туда экспедицию. В радиусе тысячи световых лет вокруг Солнца насчитывается свыше семи миллионов звезд, среди которых немало желтых и оранжевых карликов с кислородными планетами земного типа – их нам с лихвой хватит на ближайшие несколько столетий. – Павлов сделал паузу и сухо прокашлялся. – Теперь о причинах, почему мы все-таки летим к Аруне и почему руководство Корпуса держало в тайне наше задание. Изложу факты, которые стали нам известны сравнительно недавно. Семь лет назад один из разведывательных кораблей Земной Астроэкспедиции совершил какое-то важное открытие. Настолько важное, что его тотчас засекретили. Был засекречен даже факт самого открытия. В течение этих семи лет Астроэкспедиционный Корпус Земли под патронажем правительства осуществляет проект «Атлантида» – для тех, кто не в курсе, объясняю, что так назывался мифический остров на Земле, на котором в древние времена якобы существовала высокоразвитая цивилизация; по древнегреческим преданиям, Атлантида погибла в результате сильного землетрясения. Мы не знаем, существуют ли здесь какие-нибудь параллели, нам вообще почти ничего не известно об этом проекте, кроме трех скупых фактов. Первое – он щедро финансируется за счет федерального правительства Земли. Выделяемые на него ассигнования по разным оценкам составляют от половины до двух третей годового бюджета всей нашей Эриданской Астроэкспедиции.
Сидевший рядом со мной Вебер не удержался и присвистнул.
– Ни фига ж себе! – пробормотал он под нос.
– Целиком разделяю ваши эмоции, лейтенант, – согласился Павлов. – Наши земные коллеги заполучили настоящую дойную корову, притом ни с кем ее молоком не делятся. Это, кстати, факт второй – военные к участию в проекте не допускаются ни под каким соусом. И наконец третье, для нас, пожалуй, самое главное, – проект «Атлантида» связан со звездой Аруной. Поэтому задача наша проста и незамысловата – выяснить, что там происходит. Именно затем была засекречена цель нашего полета. Руководство не хочет, чтобы земляне, предупрежденные заранее, успели основательно замести следы и скрыть от нас что-нибудь важное. – Он сухо кашлянул. – Это все, что я имел вам сказать, дамы и господа. Это все, что нам известно. Вы можете строить всевозможные догадки на сей счет, но боюсь, что все они будут далеки от истины. Начальников всех подслужб, отделений и спецгрупп прошу пройти в канцелярию старшего помощника. Вам будет выдана запись нашего брифинга, чтобы вы довели его содержание до сведения своих подчиненных из рядового и сержантского состава.
Капитан Павлов вышел из кают-компании. За ним последовали командор Томассон и старпом Крамер.
– Вот это да! – произнес кто-то за моей спиной. – Оказывается, мы ведем шпионские игры с Землей.
– Шпионские или нет, – заметил мичман из службы систем жизнеобеспечения, – но это не игры. Земляне открыли что-то серьезное. Может, нашли артефакты какой-то древней цивилизации.
Топалова раздраженно фыркнула:
– Будь моя воля, я бы запретила это слово чуть что, сразу «артефакты». После каждой экспедиции родственники достают меня расспросами об этих мифических артефактах.
– Но что-то там есть, – сказал я задумчиво.
– Ясное дело, – отозвался Вебер. – Что-то такое, от чего Земная Астроэкспедиция зашибает нехилые бабки. А наше начальство решило примазаться к их открытию, чтобы и себе заполучить от правительства толстую денежную сиську… Атлантида! – Он мечтательно прищурился. – Должен признать, звучит очень заманчиво. И многообещающе.
Вскоре жизнь на корабле вошла в колею и потянулись обычные полетные будни – для кого рутинные, а для меня праздничные. Каждый раз я приходил на вахту, как на первое свидание, а когда наступало время покидать мостик, я наряду с усталостью испытывал легкую горечь перед предстоящей разлукой. А в выходные, положенные по трудовому законодательству (потому-то, собственно, наш штат и был увеличен до четырех групп), я с нетерпением ждал следующего дня, чтобы опять окунуться в работу.
Еще во время предэкспедиционных сборов и тренировок мне удалось доказать Томассону и Топаловой, что я отлично справляюсь с обязанностями оператора погружения, и в конечном итоге я сменил на этом посту Гарсию, которому пришлось перекочевать в кресло помощника штурмана – наименее престижное место из всей вахтенной четверки. И хотя мы время от времени менялись постами, контроль над вакуумными излучателями все же оставался моей постоянной обязанностью, тогда как Гарсия, садясь за пульт погружения, чувствовал себя лишь гостем. Ввиду всего этого большой любви он ко мне не питал, но мне было наплевать – в друзья к нему я не набивался.
В конце концов командор Томассон заметил, что неприязнь ко мне со стороны Гарсии все возрастает, внося нервозность в нашу работу, и быстренько перевел его в другую группу. Новый помощник штурмана, суб-лейтенант Козинец, на мое место не претендовал, так что мы с ним неплохо поладили.
Через две недели после отлета у меня, помимо основной работы пилота, появилось еще одно занятие. Узнав, что в колледже моей сопутствующей специальностью была биология, руководитель научно- исследовательской группы предложил мне посещать семинары ксенобиологической секции. Просто ради интереса я сходил один раз, другой – а затем увлекся.
Семеро ксенобиологов, входивших в состав экспедиции, сильно отличались от университетских преподавателей, которые приходили в наш колледж читать лекции и проводить лабораторные занятия. Эти люди были не учителями, а исследователями, помешанными на своей науке энтузиастами. Раньше я почему-то считал, что в начале экспедиции ученые большей частью бьют баклуши и лишь по прибытии на место принимаются за дело – собирают данные, анализируют их и так далее. Но не тут-то было. Наши ксенобиологи располагали массой еще не обработанного материала из предыдущих экспедиций, да и сама космическая биология таила в себе множество нерешенных проблем, и все семеро ученых буквально дневали и ночевали в своей лаборатории, ставя бесконечные опыты, устраивая дискуссии, предлагая гипотезы и тут же разнося их в пух и прах.
Я помогал им то в качестве лаборанта, то просто мальчика на побегушках, а иногда набирался смелости и участвовал в обсуждении особо интересных проблем. В основном я говорил глупости или предлагал идеи, уже давно проверенные и либо принятые, либо отвергнутые, но никто надо мной не смеялся – напротив, меня поощряли к «свободному, раскованному мышлению». Руководитель секции как-то сказал, что я очень способный парень, и грозился за год-полтора подготовить меня к сдаче экзаменов на степень магистра.
Против этого я не возражал, так как уже знал, что в Астроэкспедиции поощряется многопрофильность.
