все наиболее значительные новинки из содержимого других планетарных сетей доставлялись на Ютланд с опозданием всего в несколько месяцев и здесь беззастенчиво копировались в нарушение всех авторских прав…
– Ты сам знаешь, чего мне не хватает, – ответил я. – Космоса! Я пилот – и не из худших, Я хочу летать. Я с детства мечтал об этом, я наконец добился своего. Но тут объявился ты и все испортил!
– Почему испортил? У нашей планеты тоже есть флот, ты можешь поступить на службу.
– Ну да. И тем самым стать соучастником твоих темных делишек.
Отец нахмурился.
– Если под «темными делишками» ты подразумеваешь готовящееся восстание на Октавии, то успокойся – наш флот участвовать в нем не будет. Он предназначен для обороны Ютланда. Да, я оказываю материальную, моральную и организационную помощь эриданским революционерам. Но не военную – иначе это будет не восстание, а интервенция.
Я громко фыркнул:
– Какое, к дьяволу, восстание! Это мятеж, путч.
На мгновение мне показалось, что отец сейчас взорвется. Однако он взял себя в руки и спокойно произнес:
– Ладно, не будем спорить о терминологии. Называй это как хочешь, но сейчас мы говорим о другом. Я гарантирую тебе, что ни один ютландский корабль не будет участвовать в… короче, сам знаешь в чем. На таких условиях ты согласен служить в нашем флоте?
Я собирался еще немного поломаться, набивая себе цену, но сразу после слов отца у меня помимо воли вырвался невнятный, но однозначно утвердительный возглас.
– Ну-ка, повтори четче, сын, – попросил отец, с трудом сохраняя бесстрастное выражение лица. Но глаза его светились торжеством.
– Да, – тихо сказал я.
– Громче. Я плохо тебя слышу.
– Да! – воскликнул я. – Согласен, черт возьми! Теперь ты доволен?
– Вполне, – кивнул он.
Затем отец посмотрел на Яну, которая молча сидела за столом, уставившись взглядом в свою тарелку.
– А ты, дочка? Последуешь примеру Алекса?
– Нет, сэр, – ответила она, не поднимая взгляда. – Я воздержусь.
– Что ж, воля твоя, – разочарованно произнес отец и вновь повернулся ко мне: – Значит, решено. Уже сегодня я внесу тебя в списки личного состава с присвоением звания капитана. Ты получишь под командование корвет крейсерского типа.
От неожиданности Яна поперхнулась. Обедавшая с нами Лина, которая в присутствии моего отца всегда вела себя тише воды ниже травы, тоже не сдержалась и ахнула.
А я недоверчиво спросил:
– Это шутка?
– Нет, я говорю серьезно.
– Тогда это глупость. Я не обладаю ни опытом, ни необходимой квалификацией для командования кораблем. Я просто пилот. Допускаю, что хороший пилот. Но этого еще мало, чтобы стать капитаном.
– Тем не менее ты будешь капитаном. Или так, или никак. Это мое окончательное решение.
– Но почему?
– Потому что ты мой сын.
– Слабый аргумент, – возразил я. – Хромает на обе ноги. К твоему сведению, диктаторские сынки тоже начинают свою карьеру с младших офицерских чинов.
– Так то обычные диктаторские сынки, – парировал отец. – Люди знают их с детства. Знают, на что они годны. Когда такой сынок поступает на службу, его командир имеет четкое представление, как с ним обращаться. В одном случае он говорит себе: «Этому юнцу нужны только капитанские погоны. Пусть спокойно отбудет свой срок, не стану ему мешать. Чем реже я буду иметь с ним дело, тем лучше для нас обоих». А в другом случае командир знает, что парень действительно хочет служить, что его цель –
– А ты не боишься оказать медвежью услугу экипажу корабля, командиром которого я стану?
Отец подался вперед и буквально насквозь просверлил меня взглядом.
– Ты так неуверен в себе? Считаешь, что не справишься?
Я растерялся. Я не мог сказать ни «да», ни «нет». С одной стороны, я действительно испытывал неуверенность – но не в себе, не в своих способностях, а в своем опыте, квалификации, умении руководить людьми; в конце концов мне было всего двадцать три года. Вместе с тем я не сомневался, что когда-нибудь в будущем, не таком уж и отдаленном, смогу стать хорошим капитаном. Но не сейчас…
– Я… я не знаю.
– Ну, так проверим тебя, – ответил отец. – Получится – отлично, а нет – тогда я определю на твой корабль опытного старшего помощника, который будет помогать тебе справляться с капитанскими обязанностями.
«Нетушки! – подумал я. – Не допущу такого позора, лучше выпрыгну из шлюза в открытый космос…»
– Через неделю, – между тем продолжал отец, – бригада из девяти кораблей отправляется к одной из наших перевалочных баз в тысяче световых лет отсюда. В тот конец ты полетишь на корвете «Орион» в качестве пассажира со статусом преемника шкипера. За время полета познакомишься с судном, с экипажем. На перевалочной базе вас будет дожидаться партия новых кораблей, доставленных с Вавилона. Командир «Ориона», капитан Ольсен, получит крейсер, а ты станешь шкипером корвета и на обратном пути постараешься показать, на что способен. Все ясно?
– Да.
– Нужно говорить: «да, сэр», – поправил отец. – Пока мы просто беседуем, мы – родственники. Но когда речь заходит о служебных делах, я – твой верховный главнокомандующий. Вы уяснили, капитан?
– Да, сэр. Но… разрешите один вопрос.
– Разрешаю.
– Так ли обязательно сразу производить меня в капитанский чин? Ведь шкипер корвета, как правило, носит звание лейтенанта-командора.
– Это на Октавии, на Земле, на других планетах. Но Ютланд находится в особых условиях, у нас иная структура Военно-Космических Сил. На двух третях наших кораблей демонтированы вакуумные излучатели, они принадлежат к Группировке Планетарной Обороны, и там действует общепринятая градация званий. В Звездном же Флоте офицер чином младше капитана может командовать только катерами и шаттлами; а командиры кораблей четвертого класса и выше – капитаны, исключительно капитаны. Так что от этого звания тебе не отвертеться… Гм-м. Разве что попросишься на катер.
На катер я проситься не стал. Я вовремя сообразил, что в глазах отца это станет свидетельством моей капитуляции, признанием собственной несостоятельности. Для него мой минимум – корвет.
По завершении обеда, как только отец ушел, Лина тотчас бросилась ко мне.
– Сашенька, поздравляю! Я так рада за тебя!
– И тебя не смущает, что теперь я служу адмиралу Шнайдеру?
– Ты служишь планете, – серьезно ответила Лина. – А что касается твоего отца… Ты просил ничего не говорить о нем, но раз уже сам начал, то я скажу тебе, что он очень милый человек, совсем не такой, каким его изображают на Октавии.
– Он именно такой, не заблуждайся. Просто в определенных обстоятельствах и свирепый волк может показаться кроткой овечкой.
Лина покачала головой:
– Как ты можешь, Саша? Он все-таки твой отец.
