насиженного места в Галиче, был бы сейчас на киевском столе Ростислав Мстиславович. Так и тут: если Бату погибнет, его место займёт кто-нибудь из младших ханов, и битвы всё одно не миновать. Я слышал, хан Чингиз заразил весь свой народ идеей дойти до последнего моря. Так что найдутся командиры и без Бату.
- Но если советник Давид попробует сжечь не одного его, а всех начальников над татарами? - предложил молчавший до сих пор рязанский воевода. - Их шатры наверняка будут расположены неподалёку один от другого.
Это предложение понравилось даже Даниле Романовичу. Карсидар уже начал всерьёз обдумывать его, когда Димитрий возразил, что в таком случае оставшееся без надзора и надлежащего руководства громаднейшее татарское войско просто-напросто рассеется по Руси и начнёт грабить все уделы вдоль и поперёк. А через некоторое время с востока, из дикой степи, откуда и появились татары, прибудут новые ханы с новыми силами, и банды грабителей сольются с ними. Тогда ситуация станет ещё более угрожающей.
- В общем, ежели рязанцы хотят отлавливать бродячую татарву, то пусть и занимаются этим. Вольному - воля! Только тогда, государь, снимай меня с воеводства и бери к себе рязанца, потому как мне такое не под силу, - проворчал Димитрий.
Собравшиеся возбуждённо загудели, потому что поняли: к сожалению, использовать в предстоящей схватке чужеземного колдуна с его замечательными способностями не представляется возможным. Придётся выдержать тяжелейшую битву с татарами при условии, что войско противника будет вдвое превосходить их собственные силы.
- Итак, нам остаётся решить, где встретить татарву, на левом берегу или на правом, - призывая к порядку, Данила Романович энергично похлопал ладонью по подлокотнику трона. - В первом случае мы переправляемся через Днепр и нападаем на врага меньшими силами. Во втором случае татары переходят Днепр по льду, а мы прячемся за городскими стенами и выдерживаем осаду... Кстати, возможно, татары разделятся, часть их обойдёт Киев и двинется дальше на запад. Думаю, такое никому не по нраву. Вот и давайте решать, что делать.
За ходом дальнейшего обсуждения Карсидар уже не следил. В словах государя он увидел некую... незавершённость, что ли. Ведь кроме этих двух был ещё третий вариант. Только он не спешил высказываться, пока промелькнувшая идея не созреет окончательно и не превратится в более-менее конкретный план.
'А ты думаешь, такую ценную задумку стоит преподносить военному совету? послал ему мысль Читрадрива, которому понравилась идея товарища. - Ведь это крайне необычно, согласись. И ты ещё не знаешь, сумеешь ли справиться'.
'В самом деле, я один не управлюсь. Ты должен будешь меня поддержать', Карсидар обрадовался, что Читрадрива оценил его идею по достоинству.
'Но я же не собираюсь сражаться в войске русичей...'
'А тебе и не придётся драться, - возразил Карсидар. - Хотя, если судить по той схватке, когда ранили Пеменхата, тебе понравилось. Ты даже меч оттуда уволок... Кстати, его так и не перековали. Надо будет сказать оружейникам, чтобы занялись. В этой земле делают замечательные мечи. Называются булатными...'
'Зачем мне оружие, если я не буду воевать?'
'Хотя бы для вида. Как воину. А что, ты действительно не хочешь воевать?'
'Знаешь, Давид, если честно, участвовать в маленькой стычке хорошо, но большая война всё же не для меня', - сознался Читрадрива.
В этот момент их мысленный диалог прервали. Оказалось, что Данила Романович уже дважды окликал советника Давида, желая выслушать его мнение насчёт предстоящей битвы.
- Государь, у меня пока нет каких-либо определённых соображений, - сказал очнувшийся от задумчивости Карсидар и выразительно посмотрел на Данилу Романовича.
- Ага... Что ж, нет, так нет, - сказал тот, поняв, что Карсидар темнит не зря. - Думай, Давид, мы всегда выслушаем тебя с огромным вниманием.
На том совет и завершился. Данила Романович велел всем взвесить ещё раз доводы в пользу каждого из планов битвы, учесть возражения и пообещал на следующей неделе собрать военачальников для принятия окончательного решения.
- Уже начало осени, до замерзания Днепра осталось месяца три, если не меньше. А судя по приметам, зимняя стужа в этом году будет лютой, - добавил он. А также велел всем воеводам передать своим князьям государево пожелание выставить дополнительные войска, какие кто может.
- Если возьмёт Бату Киев, погибнет Русь! - так обосновал свою волю Данила Романович.
Участники совета начали расходиться. Удалился и Остромир, чтобы заняться поиском подосланных Ярославом Всеволодовичем людей среди прибывших из Суздальской земли добровольцев. Также ему надлежало отдать распоряжения насчёт строительства на Бабином Торжке специального помоста, на котором предполагалось выставить на всеобщее обозрение тела ночных убийц. В гриднице, кроме князя, остались лишь Читрадрива и Карсидар. Да ещё задержался Михайло, получивший от 'зятька' мысленный приказ не уходить. Благо воеводы и советники привыкли, что после важных совещаний Данила Романович частенько оставляет у себя эту троицу, поэтому никаких подозрений ни у кого не возникло.
- Ну вот, Давид, теперь говори мне, а не военному совету, есть ли у тебя какие соображения по поводу предстоящей битвы, - сказал тихо государь, когда Читрадрива убедился, что их никто не подслушивает.
И Карсидар сказал, по примеру воеводы Димитрия осторожно, подбирая каждое слово:
- Мне вот что непонятно, государь. Мы всё пытались решить, где лучше встретить татар, на левом берегу или на правом. Но у меня появилась другая мысль. Думаю, татары рассуждают точно также и ожидают, что мы схватимся с ними на одном из берегов. А придёт ли им на ум, что мы ударим на переправе?
- На переправе?! - изумился Данила Романович. - Но какой в этом толк!
- Неожиданность, - подсказал Читрадрива. - При переходе через Днепр они не будут стоять в боевом порядке.
- Ну, не знаю, не знаю, - пожал плечами Михайло. - По мне, так всё едино, на каком из берегов бить татар. Как ни крути, их будет столько, сколько будет, и никак не меньше. Только я бы на переправу не совался. Незачем распылять наши силы.
- А тебе и не придётся соваться на переправу, - сказал Карсидар. - Для начала, пожалуй, я сам спрячусь на Тугархановой косе со своей 'коновальской двусотней'. Они рубаки отменные...
- Да ты что, Давид! - замахал руками Данила Романович. - Мы тут не знаем, как воевать против татар с четырьмястами тысячами, а ты хочешь двумя сотнями их задержать! В своём ли ты уме?
- Ничего, государь, - спокойно произнёс Карсидар. И изложил план, вызвавший у Данилы Романовича крайнее изумление, смешанное с восхищением. А у Михайла вообще дыхание перехватило от восторга.
- Но ведь это нельзя проверить, - сказал, наконец, Данила Романович. - Для этого нужно ждать зимы.
- Не обязательно, - успокоил его Карсидар. - Главное найти какое-нибудь глухое озерцо. А там мы с Андреем постараемся, чтобы всё получилось как нельзя лучше...
Обсуждение предложенной идеи продолжалось часов до четырёх дня; по этому случаю государь даже обед отложил. А когда они покидали дворец, Михайло был ещё больше восхищён 'зятьком', чем обычно. Кстати, после этого он не пошёл домой, а отправился в Десятинную церковь и поставил 'за здравие воина Давида' по преогромнейшей свече ко всем самым значительным иконам. А дома заперся в своей комнате и ходил из угла в угол до глубокой ночи.
Через несколько дней состоялась пышная свадьба Карсидара с Милкой. Отец невесты сиял, как новая веверица. Люди поговаривали, что давно никто не видел сотника таким счастливым. Оба сына Михайла уже перестали противиться тому, чтобы 'колдун поганый' породнился с ними, а Вышата и вовсе взирал на Карсидара с плохо скрываемым восхищением. О Милке даже говорить не приходится... Одна только старая мамка плакала - да и то от счастья за свою 'рыбоньку'.
