большевики рассказывали о героике боев и выражали свою готовность в любую минуту рука об руку с коммунистами, под их водительством снова встать на защиту социалистического отечества, а если потребуется, то и отдать свою жизнь за счастье и радость народа, за цветущую нашу страну.
Старший лейтенант Н. Михайлов
Под покровом ночи
Самураи не покидали надежды выбить нас с Заозерной. Для осуществления этого они прибегали ко всему. Вспоминается мне несколько случаев, как они пытались захватить нас врасплох. Глубокая ночь с 7 на 8 августа. Тов. Григорьев доложил мне, что слышен говор японцев. Я отдал приказ: бросать гранаты только после того, как мы бросим их из своего окопа.
Все стихло. Ни шороха.
Мы притаились, напрягая слух. Слышим: самураи, как ужи, подползают к нашим окопам. Делаем вид, что ничего не замечаем. Но только они приблизились, я дал знак Григорьеву, и гранаты, щелкая и шипя, полетели навстречу самураям.
Поднялся страшный, беспорядочный предсмертный крик. Японцы бросились бежать. Вдогонку им наши пулеметы послали несколько очередей.
Атака была отбита. Враг, рискнувший проверить нашу бдительность, был разбит.
...Начинался рассвет. Мы окопались и легли спать, выставив наблюдателя. Но недолог был сон. Японцы, находившиеся в окопе на скате высоты, открыли минометный огонь. Нужно было уничтожить врага. Для этой операции мы выделили взвод под командой тов. Цыганкова. Он пошел в обход, а мы с тов. Дрягиным приблизились к японскому окопу и начали забрасывать его гранатами. Тов. Цыганков незаметно подполз со взводом к японским налетчикам с фланга и с криками 'ура' бросился уничтожать их.
Ни один японец не ушел из окопа: все были уничтожены.
После этого разгрома японцы притихли.
Пополнив запас ручных гранат и других огневых средств, я уложил бойцов спать, так как впереди предстояла ночь, полная тревог и неожиданностей. Бодрствовали только наблюдатели, держа под контролем каждый метр японской территории.
Я проверил наблюдателей: службу они несли бдительно, в чём нам еще неоднократно пришлась убедиться.
Только я стал засыпать, как раздались взрывы гранат и голоса.
Мы заняли свои места. Перед нами предстала большая группа противника. Видимо, выследив, что мы легли отдыхать, они решили застать нас врасплох. Эта попытка, как и все другие, закончилась для них весьма плачевно. Мы обстреляли их с флангов пулеметами, а в лоб - гранатометами. Немногие из них ушли обратно.
Лейтенант В. Двушерстнов
Радостно идти впереди
Глубокая ночь. Нам приказано пройти на левый фланг фронта и уничтожить сосредоточившихся там японцев. Впереди - десять километров пылающего в огне шути. Днем по этой дороге не только группе людей, но и одному не пройти. Укрепившись за несколько дней на советских высотах, самураи успели пристрелять каждый кустик. И сейчас их артиллерия заливает огнем ваш путь.
Дальневосточная ночь коротка. Мы напрягаем усилия. Кажется, стрелки часов двигаются быстрее обычного. Уже около 4 часов ночи. Сейчас брызнет рассвет, выглянет багряное солнце и предаст нас.
- Подтянитесь, товарищи! Еще немножко, - то и дело слышатся подбадривающие голоса командиров и политработников. Изредка доносятся шутки. И тогда в рядах слышен; приглушенный смех.
С шутками легче преодолеваются трудности. А их не счесть. Хотя и ночь, но во весь рост двигаться нельзя, приходится пригибаться, кое-где ползти на коленях, на животе.
Рассвет застал нас уже в назначенном месте. Не теряя времени, бойцы быстро рыли окопчики, устанавливали пулеметы.
Меня вызвал командир части.
- Товарищ Двушерстнов, организуйте наблюдение за противником.
Я с радостью приступаю к новой обязанности.
Вооружившись биноклем и картой, взял с собой отделенного командира тов. Максимова я отправился наблюдать.
Вот тянется нескончаемая лента железнодорожных рельсов. А там, левее, на холмах, белеет зигзагообразный автотракт. По нему то и дело снуют машины, движутся новые подкрепления. Все это я наношу на карту. Вдруг слышу голос Максимова:
- Товарищ лейтенант, на станцию прибыл воинский эшелон.
В оперативное донесение вношу новую запись. Не успел дописать, как совсем рядом услышал другой знакомый голос. Обернулся, вижу: комбат Кульков. Он прибыл сам посмотреть, что делается у японцев. Увидев меня, он с пылом заговорил:
- Смотрите: на Пулеметной сопке (так мы назвали высоту, стоящую влево от Заозерной) проволочное заграждение, а дальше, в седловине, батарея.
Надо обладать исключительной выдержкой, чтобы наблюдать действия врага и спокойно наносить все на карту. Хочется драться самому.
Вскоре меня сменили. Я шел в штаб и думал, как бы мне пойти с бойцами по виденным местам.
В штабе шло совещание начсостава. Командир Провалов вместе с командирами подразделений обсуждал план предстоящего наступления на Заозерную.
- На высоте Заозерной завтра должен вновь реять советский красный флаг. Японцы должны быть уничтожены! - говорил Провалов.
Затем командир и комиссар части отдельно беседовали с коммунистами. Беседа была коротка. Комиссар предупреждал:
- Помните, товарищи, идете выполнять партийное задание. За вами следят партия, Сталин, весь советский народ!
Как я завидовал этим счастливцам! Утром они уйдут на борьбу с врагом, а я. Не хотелось верить, что я опять буду возиться с биноклем и картой.
Пришел помощник командира части. Мы уселись писать приказ по тылу. Вдруг комиссар окликнул меня. Я подошел.
- Вы назначаетесь командиром 2-й стрелковой роты. Принимайте роту и побеждайте! Помните, что коммунист должен показать чудеса.
От радости я даже не дослушал последних его слов и на ходу крикнул:
- Будьте уверены!
В роте ожидали бойцы и комбат.
Я собрал командиров взводов, поставил задачу перед каждым взводом и начали готовиться к наступлению.
В середине дня воздух наполнился оглушительным ревом самолетов. Серебрянокрылые истребители и тяжелые бомбардировщики, пилотируемые нашими прекрасными летчиками, открыли нам дорогу. Как только Заозерная покрылась густым черным дымом разрывающихся бомб и облегченные самолеты повернули обратно, я скомандовал: 'Рота, за мной, вперед!' - и бросился в атаку.
Радостно было идти впереди, когда знаешь, что за тобой идут неустрашимые бойцы, что гневом клокочет весь советский народ.
Старший политрук Г. Дворецкий
Политрук Ушаков
О событиях на Хасане Ушаков узнал в поезде. Он, молодой политрук, досрочно окончивший Ленинградское военно-политическое училище, ехал к месту своего назначения - в Ворошилов.
Ему казалось, что экспресс идет медленно. Каждая лишняя минута стоянки на станции вызывала у него чувство нетерпения. Хотелось прибыть как можно скорее туда, к озеру Хасан, где части Краской Армии дрались против японских провокаторов войны.
Наконец, томительно долгий путь закончился. Под грохот артиллерийской канонады и зловещий свист самурайских пуль пробрался политрук Ушаков в политотдел дивизии. Представился комиссару тов. Иванченко. Комиссар познакомил его с обстановкой на фронте, рассказал о предстоящих задачах части и потом, указав рукой на сопку, сказал:
- Вот видите склон сопки?
- Вижу, - ответил Ушаков.
- Там залегла на исходном положении; рота. Вы назначаетесь в нее политруком. Идите, представьтесь командиру роты и готовьтесь к атаке...
Ползком, от укрытия к укрытию, под непрерывным обстрелом Ушаков пробрался к роте, разыскал командира, представился.
После знакомства с командиром роты тов. Ушаков под градом пуль переползает из окопа в окоп, от одной огневой точки к другой, знакомясь с бойцами. Через короткое время не было в роте ни одного бойца, который не знал бы своего отважного политрука. Он быстро сумел завоевать себе большой авторитет среди бойцов. На его имя сыпались заявления с просьбой принять в партию и комсомол, с заверением о готовности в любую минуту, если потребуется, умереть за родину.
Приказ идти в атаку на сопку Заозерную бойцы встретили с огромным энтузиазмом. К моменту атаки в роте не было ни одного бойца, не подавшего заявления о приеме в партию или в комсомол.
По условному сигналу рота пошла в атаку. Впереди шел взвод лейтенанта Глотова. Пулеметный взвод, поддерживая роту, открыл стрельбу по огневым точкам противника и заставил их замолчать. Рота, стремительно продвигаясь вперед, встретила на пути проволочное заграждение. Политрук Ушаков быстро прополз под ним; за политруком преодолели проволочное заграждение и все бойцы роты.
Лунная ночь. Ярко вырисовывается силуэт сопки Заозерной. В гуле орудийных залпов, в ружейной и пулеметной трескотне то и дело слышатся возгласы политрука Ушакова: 'За Сталинскую Конституцию!', 'За любимую родину!', 'Вперед!'
Рота успешно продвигается. Станковые пулеметчики меняют позиции. Требуется немедленный огонь станковых пулеметов. Ушаков под обстрелом бежит на помощь к пулеметчикам; он подтаскивает на себе пулемет по крутой сопке.
Пулеметы быстро устанавливаются на огневой позиции и снова косят своим огнем вражеские полчища. Рота накопилась для броска в атаку. Первыми поднимаются политрук Ушаков и лейтенант Глотов. Со словами: 'Вперед!', 'Ура!', они бросаются на врага, увлекая своим примером бойцов. В самый разгар рукопашной схватки, обливаясь кровью, падает отважный сын родины лейтенант Глотов. Сраженный и сердце пулей, он успевает несколько раз произнести одно, глубоко вошедшее в сознание слово: 'Вперед!'
Боевой политрук
