таким же трюком. Кто-нибудь из них нарочно позволял засечь себя и, как только его замечали, тут же нырял в заросли. Всегда находился хоть один болван, который бросался в погоню. Его жертва оставляла извилистый и запутанный, но всегда заметный след. А когда преследователь углублялся в заросли так далеко, чтобы уже не найти обратной дороги, след внезапно обрывался. Здесь охотника и поджидали. Мы потеряли так кучу молокососов.
Я испуганно оглянулся. Все кругом было розовым. Ни горизонта, ни неба, ни земли - одна розовая муть. Несколько голых кустов на ветру, дюны - и больше ничего.
По спине пробежали мурашки. Розовый морозный пейзаж почему-то больше не умилял. Я повернулся к Дьюку и спросил:
- Думаешь, здесь то же самое? Он хмуро посмотрел на меня:
- Не знаю. Я не видел твою тварь и не представляю себе, чего она хочет и как вообще работают ее мозги. К тому же здесь не Пакистан. Но одна мысль не покидает меня. Прости, сынок, но я могу сравнить все это лишь с одним - с пакистанской рулеткой.
Дьюк называл меня «сынком», только когда говорил о чем-нибудь очень важном и хотел, чтобы я прислушался к его словам.
- Возвращаемся, - решил я.
- Я знал, что ты согласишься. - Он показал направление: - Нам туда.
- Иди первым.
Я поплелся за Дьюком. След вился между кустами. Я даже не представлял, что мы столько раз поворачивали. Внезапно Дьюк остановился и показал вперед:
- Смотри.
Траншеи с отпечатками ластоногих снова и снова пересекали наш след, пока не затоптали совсем. Кто-то все время шел за нами по пятам.
Дьюк медленно поднял огнемет и поводил им из стороны в сторону, держа на прицеле кусты.
- Хорошо… Теперь им известно, что мы знаем об их присутствии. - Его глаза под очками прищурились. - Если они собираются напасть, то сейчас самое время.
- Только не надо стоять здесь и дискутировать. Пошли дальше!
- Одну минуту. - Дьюк снял с ремня маленький пластиковый диск. - Без пеленгатора не обойтись. - Полсекунды он изучал диск, потом шагнул в другую сторону. - Не отставай, Джим.
Розовый снег падал все гуще. Его частицы стали крупнее - большие розовые шарики, крутящиеся в полете, напоминали одуванчики. Я попробовал поймать один, но он рассыпался и исчез, едва коснувшись моей ладони.
- Мы попали в эпицентр пурги, - сказал я.
- Да. Ветер поднимается. Лучше поспешить. Воздух в баллонах на исходе.
Я кивнул. Видимость становилась все хуже и хуже. В двадцати метрах ничего не было видно.
- Джим, становится глубоко. Пора снова замораживать.
- Хорошо. - Я поравнялся с Дьюком и выпустил морозное облако. Жидкий азот парит на открытом воздухе. Пудра хрустела и рассыпалась, наст скрипел под ногами.
Дьюк сверился с пеленгатором и показал направление. Я опять выстрелил из фризера. Мы осторожно двинулись дальше.
- Как ты думаешь, они могут напасть в такой вьюге? - спросил я.
- Это естественная среда их обитания, - ответил Дьюк. - Похоже, здесь они свободно ориентируются. Пока не окажусь внутри вертушки, я не буду чувствовать себя в безопасности. - Он взглянул на пеленгатор. - Чуть левее, Джим. Мы уже почти дошли до спуска…
- О! - Я остановился.
- Что там?
Дьюк подошел и вгляделся в розовый сумрак. Их было трое. Они напоминали кроликов с болтающимися ушами. Или щенков. Коротенькие толстые тельца покрывал блестящий розовый мех. А может, его припорошило пудрой - поди разбери.
Большие круглые лица с короткими тупыми рыльцами. Подробности терялись под слоем розового искрящегося пуха, ни носов, ни ртов не было видно, а глаза щурились от пыли узкими щелочками. Пыль покрывала их с головы до ног. Словно китайчата на фабрике сахарной ваты.
Кроличьи уши. Щенячьи мордочки. Это не вязалось с моими представлениями о пришельцах из космоса. И уж во всяком случае, с представлением о разумной жизни на Хторре.
Их лица не выражали ни доброжелательности, ни враждебности, ни любопытства. Но в том, что мы находимся в центре их внимания, сомневаться не приходилось.
Покосившись на Дьюка, я вздрогнул: еще пятеро подкрадывались к нам сзади.
Я резко обернулся. Из кустов выходили все новые и новые кроликособаки.
Они шли отовсюду. Мы попали в окружение.
РОЗОВАЯ МГЛА
Дьюк первым нарушил молчание и очень ласково сказал:
- Ну вот, опять ты втянул меня в историю. Я взглянул на него.
- Для пострадавшего вы держитесь весьма неплохо. Дьюк не ответил, он изучал кроликособак, пытаясь выявить вожака. Потом спросил:
- Ты вроде бы считаешься ученым. Как по-хторран-будет «друг»?
- Единственное хторранское слово, которое я знаю, переводится как «жратва».
- Тогда не стоит начинать, пока мы не выясним, что они едят.
- Они… нетравоядные.
- Откуда ты знаешь?
- Глаза расположены на лицевой части черепа. Хищникам необходимо стереоскопическое зрение, чтобы выслеживать жертву. А жертве положено иметь глаза по бокам головы, чтобы вовремя заметить хищника. По крайней мере, на нашей планете принято так. Я могу ошибаться, но… Если они едят мясо, то, вероятно, обладают интеллектом.
- Почему?
- Много ли надо мозгов, чтобы щипать траву? Дьюк немного подумал и кивнул. Кроликособаки не двигались - просто сидели и смотрели на нас.
- Держу пари, - добавил я, - что эти существа всеядны. Согласно теории Коэна, интеллект в первую очередь развивается у охотников, но сохраняется лишь у тех из них, кто не зависит от охоты целиком.
- Ну? - поинтересовался Дьюк. - Так грозит нам опасность или нет?
- Оружия у них нет… А если они разумны, то должны быть удивлены не меньше нас с тобой.
Дьюк медленно повернулся, рассматривая кольцо ма-леньких, на удивление терпеливых китайчат.
- Неверные предпосылки, Джим.
- Чем же они неверны? - Я тоже изучал зверюшек.
- Ты заранее предполагаешь, что эти существа разум ны. А если нет? Чем не волчья стая?
Мысль ошеломила меня. Дьюк был прав. Я без всяких на то оснований с одного взгляда очеловечил кроликосо-бак, вполне естественно предположив, что любое гума-ноидоподобное существо обязано быть
