укладывают его в постель с посторонним человеком, пачкают твои лучшие шелковые платья, размазывают липкий зефир по твоим простыням и коврам, а потом среди ночи исчезают, оставляя тебе головную боль с похмелья, расцарапанные ноги, разбитые локти, негнущуюся спину и трехдневную уборку. Сегодняшняя история типична.
- Могу я возместить ущерб? - Я достал бумажник.
- Нет, спасибо, я не шлюха. Наша служба покроет все издержки. К тому же вашей вины здесь нет. Вы такая же жертва, как и я.
Я сунул бумажник обратно в карман.
- Могу я задать вам еще один вопрос?
- Задайте.
- Наверное, это прозвучит глупо, но я думал, точнее, Тэнджи говорила, что у телепатов практически отсутствует личность. Что вы не привязаны ни к телу, ни к дому, ни к одежде и так далее. А вы?..
Я обвел рукой комнату, пожал плечами и вопросительно посмотрел на нее.
Китаянка, похоже, снова разозлилась.
- Правильно, так считают ряженые. Но суть в том, что телепат телепату рознь. По роду своей работы я должна оставаться на одном месте и только дважды в месяц подсоединяюсь к сети. Я ненавижу покидать свое тело, потому что никогда не знаю, кто побывает в нем и что сотворит.
Я стоял словно оплеванный, чувствуя себя виноватым со всех сторон. Хотелось попросить прощения, и в то же время… я не хотел этого делать. Не хотел думать, что мы с Тэнджи-Тедом, как два маленьких сопляка, поигрались с телом девчонки, пока той не было дома. В детстве нас с кузеном застигли рассматривающими нижнее белье моей сестры в ее ящике - только на этот раз все обстояло хуже. Гораздо хуже. Сейчас мне не с кем разделить вину, и игрушки у нас другие.
Я выдавил:
- Мне сказали, что между телепатами существует определенная… договоренность.
Ее глаза сузились.
- Ничего вы не поняли, солдат.
- Наверное. - Я взял берет. Молодая китаянка была мне неприятна. - Мне очень стыдно, - признался я. - Честное слово.
- Вы, парни, всегда так говорите. А сейчас, если не возражаете, я приму ванну - хочу почувствовать себя снова чистой.
На улице меня охватил гнев. Проклятье! Я весь в дерьме! Врезать бы ему при удобном случае - только вдруг это опять окажется китаянка, которая проснется с синяком.
Это нечестно!
Тед снова обвел меня вокруг пальца!
ПИСЬМО ОТ МАМЫ
Меня ждало письмо от мамочки, не электронное, а настоящее - в большом толстом конверте.
О-хо-хо.
Перочинным ножиком я вскрыл конверт; оттуда выпали бумаги.
Отказ от материнства. Документ о расторжении семейных отношений, зарегистрированный сегодняшним числом, и так далее и тому подобное… Внесен в книгу актов гражданского состояния в Санта-Крузе. Подписан. Скреплен печатью. Нотариально заверен.
Теперь я ничей.
Красота! Я рухнул в кресло.
Она разозлилась.
Нет! Ее злость перешла все границы.
Навсегда.
Я метался между яростью и печалью и не мог разобраться, что сильнее. Как она могла так поступить? Хотя я заслужил это! Но как я мог проявить ослиную тупость? Ведь она не требовала слишком много! Я должен был уступить, но и мамуля тоже должна была пойти навстречу! Как же мы оба вляпались в это, черт возьми?
Я знал как. Не оставил за ней последнее слово, а она не отдала его мне. Так начинались все наши споры - и так заканчивались. Я не знал, кто виноват больше - я или мать.
Я. Нет, она. Она должна была подождать, но не стала этого делать - и теперь ничего нельзя исправить.
Но опять-таки что же ей оставалось? Ведь мои поступки тоже в общем-то были необратимы.
Она могла воспринять их только как отказ. Я не оставил ей выбора, не так ли?
Но сделать такое?..
Обида по-прежнему не проходила. Я развернул вторую бумагу, перечисляющую судебные запреты. Мне запрещалось звонить ей, писать, общаться любым иным способом. Даже через адвоката. Мой адвокат мог лишь обратиться к ее адвокату, если мне понадобится что-то сообщить ей или спросить. Но, конечно, еще до того, как я спрошу, ответом будет «нет».
Следует отдать ей должное. Она оказалась такой же предусмотрительной, как и я. Даже еще предусмотрительнее. Впрочем, это закономерно: крючкотворству я научился у нее.
Третья бумага представляла собой финансовый отчет с приложенным к нему чеком на сумму 193 076,13 доллара! Моя доля наследства отца. Мамочка ловко воспользовалась правом на выкуп моей доли. Отныне я не имел никакого отношения к «Маккарти инвестмент траст». Мне дали хорошего пинка под зад.
Ловкий ход - она не упустила свой шанс.
Но зачем мамуля, имея доступ к этим деньгам, настаивала на моем вкладе в дурацкое предприятие Уайза? Разве что уже отдала ему свою часть, а он ее промотал.
Нет, мать не могла так сглупить.
Могла!
Она отказалась от меня.
Это была не ее идея. Его. От меня надо избавиться, чтобы он занял мое место. А я теперь лишен возможности защищать ее. Моя тупость послужила тому гарантией.
Я даже не могу возбудить иск, потому что она исключила меня из дела.
Чтобы защитить мать, оставалось только убить этого ублюдка.
Только вот в чем вопрос: хочу ли помогать? Может быть, она заслуживает этого паразита?
А может, я заслужил все это? Проклятье! Я даже не могу извиниться - ей не передадут мое письмо.
- Это не смешно, - сказал я стене. - Со мной случались забавные вещи, но сейчас мне не смешно.
Никто не ответил.
Я остался наедине со своей болью. Так отвратительно я себя еще не чувствовал..
- Ладно, Вселенная, - заявил я, глядя в потолок. - Выкладывай свои сюрпризы! Что бы это ни было, пусть произойдет сейчас, пока я готов. Сейчас любая пакость будет для меня облегчением.
Но ничего не произошло.
