не понял. У меня есть план действий. Мисси, дом, который ты сейчас видишь – часть этого плана. Что касается тебя, то ты… ты тоже входишь в мои планы… Тебе показалось, что это владение расположено слишком далеко от всего– это не так. Железная дорога проходит всего в нескольких милях отсюда, к тому же – поблизости ньюаркский порт. Из этого очаровательного домика очень удобно руководить крупными делами…
При словах О'Хары о том, что он собирается закрыть салун, сердце Мисси ушло в пятки – так значит, ей суждено остаться без работы. У девушки закружилась голова, и она прислонилась к перилам веранды.
– Крупные дела? – спросила она. – Какие же, если не секрет?
О'Хара усмехнулся:
– Кое-какие операции с собственностью, строительство и… «распределение» – назовем это так. Здесь, в этом владении, никто не будет мешать мне заниматься тем, чем я захочу заняться. – О'Хара подмигнул Мисси, а потом неожиданно нахмурился: лицо девушки было белым, как полотно, она едва держалась на ногах.
– Что с тобой, Мисси? – обеспокоенно спросил О'Хара, обнимая девушку за плечи. – Тебе плохо? Неужели это я во всем виноват – со всей этой болтовней о своих грандиозных планах? Не бойся, девочка, я не собираюсь предпринимать ничего незаконного. Побалансирую немножко на грани дозволенного. Подумаешь, мои предки в Ирландии занимались этим на протяжении веков. Клянусь тебе, во всем этом нет ничего опасного. А потом на вырученные деньги я начну строить дома. Ты только подумай, как много в городах молодых супружеских пар, которые только и мечтают, как бы поскорее поселиться в собственном домике на лоне природы. Я дам им красивые и вместе с тем дешевые дома. Вот увидишь: стоит начать – и на покупку моих домов целая очередь выстроится. Не волнуйся, Мисси, мои партнеры – надежные люди.
– Партнеры?
– Да, Джорджо и Энрико Ориконне – хозяева того самого ресторанчика, в котором мы сегодня обедали. Тебе надо обязательно познакомиться с ними, Мисси – такие милые ребята! Итальянцы так любят детей. Видела, как обращались официанты с Азали? Но этим ребятам просто необходим такой человек, как я. Ты только не подумай, что я буду у них на побегушках, нет—я тоже вложил в это дело немало средств. Вот увидишь, Мисси, я скоро разбогатею! Все! Надоело таскать кружки с пивом с утра до ночи! Отныне я – бизнесмен.
О'Хара немного помолчал и спокойным тоном продолжил:
– Я поклялся, что моя жена не будет жить в этих паршивых комнатушках за пивной. Увы, матери моей так и не суждено было выбраться оттуда… И теперь со всей ответственностью я хочу сказать, что купил этот дом для тебя, Мисси, для тебя и Азали, для вас и наших детей. Ответь же мне: согласна ли ты стать моей женой?
Мисси в растерянности покачала головой; какая добрая душа скрывалась за грубой внешностью О'Хары! Он был так благороден, так щедр и, вместе с тем, так наивен. Мисси закрыла глаза и представила себе, что будет, если она ответит сейчас согласием на предложение этого человека. Да, все это будет принадлежать ей – и просторный дом, и десятки акров земли. Она обставит комнаты новой мебелью, развесит по стенам картины, расставит всюду вазы с живыми цветами. Да, Мисси могла представить себе, что этот дом перейдет в ее собственность, более того – она могла даже вообразить саму себя, сидящую на террасе возле колыбели младенца, еще одного ребенка. Но в этой картине не было места О'Харе – в памяти Мисси встала безрадостная картина семейной жизни Розы Перельман, и она снова покачала головой. По щекам ее потекли слезы, и О'Хара осторожно вытер их ладонью…
– Что же, – проговорил он. – Можешь ничего не говорить: и так все ясно. Но знай, Мисси О'Брайен, никогда– слышишь, никогда – Шемас О'Хара не согласится впустить в этот дом другую девушку. Я буду ждать, Мисси, и, видит Бог, дождусь дня, когда ты надумаешь сказать «да». И, когда этот день наступит, Шемас О'Хара станет самым счастливым человеком в Нью-Джерси.
Обратно ехали молча… О'Хара не смеялся, не балагурил – все веселье с него как рукой сняло, и Мисси думала, что в этом виновата она. Ей не хотелось обижать этого человека, но разве давала она ему хоть один повод считать, что она станет его женой? На горизонте появились очертания Манхэттена; Мисси смотрела вдаль и думала, что жизнь ее только начинается, что впереди наверняка будет что-то большое и настоящее… Но тут она вспомнила, что через несколько недель салун О'Хары закроется, и она останется на улице без каких бы то ни было средств к существованию.
ГЛАВА 21
Стоял холодный февральский день. Зев сидел у окна своего ломбарда и смотрел на прохожих – подняв воротники, кутаясь в теплые шарфы, они спешили по Ривингтон-стрит. Была пятница, и клиенты ломбарда пришли к Зеву, чтобы взять на время—до утра понедельника – сданные под залог воскресные наряды. Зев говорил в шутку, что его заведение похоже, скорее, на гардероб, чем на ломбард – большую часть времени праздничная одежда жителей Нижнего Ист-Сайда проводила в шкафах Зева Абрамски, а не на вешалках ее владельцев.
Зев еще раз взглянул на часы – Мисси запаздывала. Она приходила к нему каждую неделю, возвращая по частям занятую сумму – то по одному доллару, то по два. Зеву очень не хотелось брать с нее эти деньги. Он прекрасно понимал, что она едва сводит концы с концами, но девушка настаивала. Если бы он попытался отговорить ее возвращать эти доллары или повременить с возвратом долга, она бы, наверное, очень обиделась.
Зев сидел у окна и радовался, что у него есть хотя бы такая возможность видеть Мисси – пусть только раз в неделю, пусть всего на несколько минут, пусть беседа ограничивалась несколькими общими фразами: «Добрый вечер, Мисси», «Как у вас дела?» – Абрамски был рад и этому. Он напряженно вглядывался в фигуры прохожих, ища в толпе девушку, о которой мечтал все вечера за фортепиано. Стоило ему чуть прикрыть глаза – и в памяти всплывала ее стройная фигура, каштановые волосы с золотистым отливом, глядящие в душу фиалковые глаза, нежный рот…
Абрамски глубоко вздохнул и поправил свой новый галстук. Он пытался убедить сам себя, что принарядился по случаю субботы, но на самом деле причиной этой траты – галстук был куплен в одном из самых дорогих магазинов—было не столько благоговение перед Днем Седьмым, а тот трепет, который испытывал молодой еврей при виде этой девушки.
Зазвонил звонок. На пороге появилась миссис Липкин с Кэнел-стрит; она пришла в ломбард за субботней скатертью.
– Что-то вы сегодня припозднились, миссис Липкин, – протянул Зев, отдавая женщине скатерть и пряча в ящик конторки принесенные ею деньги. Как хотелось ему, чтобы она ушла поскорее – пока в ломбард не пришла Мисси.
