только Вал, крепко спавшую на койке. Остальные... Да, где же они? Редферн не знал, но чувствовал себя таким усталым и сонным, что сразу растянулся на своем топчане. Он вспомнил черно-красные кабели, которые заметил внизу, но решил разобраться с ними утром. Редферн свернулся поудобнее и почти сразу заснул.
Будучи еще молодым человеком, он всегда просыпался рано, бодрым, свежим и готовым хватать покрепче все, что может принести день. Эта привычка сохранилась у него на всем протяжении учебы в колледже и лишь недавно ее стало вытеснять обыкновение понежиться чуть-чуть дольше на подушке, прежде чем встать. Тем утром он сразу вспомнил все — словно таз кипятка вылили на голову. Редферн пощупал антенну и коробочки за ушами. Да, он все помнил верно.
Он заглянул под койку. Кабели, само собой, были на месте, подключенные к разъему под изголовьем топчана и уходившие от него в стену. Что же это может быть? Все приходившие в голову мысли были туманными и ненаучными. Наибольший интерес Редферна был в этот момент сосредоточен на аппарате, пристроившемся на его голове.
Потом Вал что-то сказала испуганным голосом и обернувшись к ней, он сразу увидел, что у нее тоже на голове коробочки и антенна.
— Они хотят загипнотизировать нас, чтобы сделать что-то... ужасное?
Редферн попытался ободряюще улыбнуться. Он не мог выложить ей того, что думал, а именно, что эти странные люди из Сенчурии, возможно, надели на головы ему и Вал эти странные приспособления для того, чтобы вынудить их подчиняться своей воле. Силы, пробудившие их вчера полными любви и омолодившие всех за один день — даже сам Редферн чувствовал себя намного моложе и преисполнился физической энергии — сегодня пребывали в покое, ибо он не чувствовал столь необыкновенно мощного интереса к Вал. Она тоже посматривала на него дружелюбно, с улыбкой в карих глазах, но так уж не набрасывалась. Раскрылась дверь и вошла прежняя цветущая женщина, толкая тележку с пищей. На сей раз она была одета — в приличное темно-коричневое платье — и не носила обруч переводчика. Редферн, проверив свой переводчик, обнаружил, что тот по-прежнему при нем.
Когда они поели, женщина вернулась за тележкой и ушла. Дверь закрылась за нею и, против обыкновения, приостановилась, прежде чем полностью затянуть центральное отверстие. Редферн тотчас подбежал к двери, наклонился и вставил в отверстие столовый нож, который стащил с подноса.
— Сможешь открыть? — выдохнула Вал, заглядывая ему через плечо. Ее волосы щекотали спину Редферна. Он закряхтел от усилий.
— Тяжело...
Затем диафрагма со щелчком раскрылась, а нож вылетел из его руки и со звоном упал на пол. Редферн тотчас подхватил его, а затем выглянул в длинную комнату. Она была пуста. Яркий свет утреннего солнца лился из высоких окон, искрился в стеклах пристройки.
— Идем! — бросил Скоби девушке и полез в диафрагму.
Их друзей в пристройке не оказалось. Секундное разочарование Скоби убил в зародыше — черт возьми, он ведь чудес и не ожидал, не так ли? Лишь бы им только выбраться из этого сумасшедшего дома.
Сквозь стеклянную стену пристройки он разглядел между двух высоких окон большую дверь, открывающуюся все так же подобно диафрагме.
— Вот наш выход, — объявил он, побуждая Вал бежать побыстрее. Но та вдруг остановилась, указывая на что-то пальцем.
— Смотри! Там, в пристройке — мать Хаапан!
Редферн поначалу не поверил. Он сбавил шаг и направился к пристройке. Сквозь стеклянные стены он видел девушку, расчесывающую длинные черные волосы. Он ворвался внутрь пристройки и замер, глядя во все глаза.
— Ты права, Вал. — И все-таки он не мог поверить. — Это мать Хаапан, но!..
Девушка обернулась. Редферн едва мог опознать черты прежней старухи в этом свежем юном лице. Вместо прежнего одуванчика седин — эти роскошные волосы цвета воронова крыла, блестящие под утренним солнцем.
— Поскорее, Вал, — сказала мать Хаапан. — У вас не так много времени, прежде чем закроют двери. Редферном овладело сильнейшее замешательство.
— Лучше бы вам пойти с нами.
Мать Хаапан звонко рассмеялась.
— Что?! Взгляните только, что они со мной сделали! Я моложе и красивей, чем была когда-либо. И у меня есть возлюбленный! Он удивительный человек — нет, спасибо, у меня нет ни малейшего желания покидать это место.
— Она уже изменялась, когда я ее видела в последний раз, после того, как тебя забрали, Скоби, — прошептала Вал.
— Но это невероятно!
— Я понимаю, отчего человек может пожелать здесь остаться, — Скоби вспотел, не в силах на что- либо решиться. Он чувствовал себя, как человек, пробирающийся над бездной и знающий, что какую бы ногу ни опустил он первой, все равно окажется не та.
— Ты хочешь здесь остаться, Вал?
Та коснулась прибора на своей голове.
— Нет! Это здесь прицепили не для забавы.
— Это для того, чтобы заставить меня — нас заставить! — платить. Идем, Вал...
Редферн замолчал, стоило ему перешагнуть порог пристройки. На полу были небрежно свалены их рюкзаки, старая одежда и обувь — и винтовки!
Хватая «Спрингфилд», Редферн чувствовал, что готов всхлипывать от благодарности. Он поспешно нарядился в серые штаны и рубаху и натянул на ноги добрые американские ботинки с крепкими подметками. Вал колебалась. Потом решительно оттолкнула ногой серую тунику рабыни.
— Я больше не надену рабской одежды!
Мать Хаапан хихикнула. Она была одета в рубашку из какого-то белого, шелковисто блестящего материала наподобие нейлона. Подол рубашки доходил ей до середины бедер.
— Не глупи, Вал, — бросил Редферн. — Время уходит. Снаружи тебе понадобится одежда!
Вал упрямо покачала головой. Глядя на нее, Редферн начинал понимать, какое же причудливое она создание. Не овеществленный осколок мира сновидений, но живая плоть и кровь со вздернутым носом, округлым свежим лицом и длинными, блестящими каштановыми волосами, женщина, которая рядом. Мать Хаапан сдернула с себя рубашку и протянула ее Вал.
— Я схожу на рынок и возьму там другую, — сказала она с улыбкой. Редферну пришлось сделать усилие, чтобы отвести от нее глаза, пришлось силком вызвать в памяти седовласый и хрупкий образ, в котором она вместе с ними одолевала снега и пустыню.
— Хватай винтовку, — приказал он Вал.
Редферн нагрузил на себя патроны, убедился, что штык по-прежнему в ножнах, а ножны на поясе, проверил снаряжение Вал.
Вместе они покинули стеклянную пристройку и направились к большой открытой двери между окнами. За дверью лежал сплошной лес, приветливо машущий им неисчислимыми зелеными, коричневыми и серебристыми руками. Редферн сглотнул. Может быть, он все-таки свалял колоссального дурака?
Глава 7
Лес, сквозь который они бежали, не был джунглями. Не был это, как заключил Скоби Редферн с неожиданным для себя сожалением, и лес Мирциния, где можно было бы ожидать встречи с Моке, скачущим по воздушным террасам древесных веток, скаля зубы в дьявольской ухмылке и потряхивая парой костей, как всегда, готовых к нечестной игре. Вокруг них раскинулся самый обыкновенный лес умеренных широт со знакомыми деревьями: дубами, буками, кленами — словом, лиственными деревьями, стоявшими
