Я родился в столетие, когда умерла роза,когда мотор уже разгонял ангелов.Кито встречало последние почтовые дилижансы,и за ними пока еще бежали рядком цепи деревьев,заборы и дома новых кварталовна порогах деревень,где медлительные коровы пережевывали молчаниеи ветер пришпоривал своих невесомых коней.Моя мать в накидке свернутой из заката,хранила свою молодость на дне гитарыи лишь вечерами являлась нам изредкаокутанной музыкой, светом и словами.Я люблю гидрографию дождя,желтые блохи яблоньи жаб, что дважды, трижды ударяютв свои толстые деревянные колокольцы.Огромный парусник воздуха маневрировал не переставая.Гребни горных хребтов казались побережьем неба.Приступала буря, и бил барабан,и неслись ее штурмовые полки;но после вставало солнце с его золотыми дозорамивосстанавливая мир, земледельческий и прозрачный.Я видел, как люди обнимали ячмень,как всадники исчезали в небесах,и вагоны, груженные ревущим скотом,отъезжали к побережью, пахнущему манго.Там была долина со своими гасиендами,где заря взрывалась бегом петушиного крика,и край на западе, где сахарный тростник волнуется,полощет своими мирными вымпелами, и какаопрячет свою тайную силу в шкатулки,ананас одевает броню аромата,и бананы сбрасывают свои шелковые туники.Все это сошло в неутомимый прибой,как напрасные цифры пены.Годы идут без спешки свивая свои косыи воспоминание уже как водная лилия,кажущая меж двух волнлицо утопленницы.Гитара по-прежнему гроб для песни,и в голове подранено кричит петух.Все земные ангелы эмигрировали,даже коричневый ангел какао.