– Он тебя не видел.
Ник выпрямился и отодвинулся от балюстрады. Слишком долго он тут сидит. Он уже почти поверил, что она права, но в этом-то как раз и заключалась опасность. Некоторые тайны, еще раз напомнил он себе, нельзя трогать.
– Томазина,
– Подожди, Ник! – шепнула она, и он подался к ней, несмотря на решение не слушать ее больше. – В Кэтшолме что-то не так. Это не просто мое воображение.
– Да. Здесь поселилось зло, и поэтому ты должна как можно скорее уехать.
– Но ты же остаешься.
– У меня есть обязательства. Я… я, скажем, храню верность.
«Почему я ей отвечаю? – спрашивал он себя. – Мне надо уйти. И уйти поскорее, пока я опять не поверил в ее невинность.»
– Верность Фрэнси? – спросила Томазина, глядя на свои руки, лежавшие на коленях.
Она опять чуть не плакала.
– В это трудно поверить? Кэрриеры несколько столетий верно служили Блэкбернам из Кэтшолма. Мой отец погиб, пытаясь вытащить отца Фрэнси из огня. – Она вскрикнула, и Ник понял, что она понятия не имеет об обстоятельствах смерти его отца. Он постарался говорить помягче. – Томазина, я ответил на твои вопросы, и тебе больше незачем тут оставаться. Я могу дать тебе конюха, чтобы он проводил тебя в Манчестер.
Она стояла перед ним вновь величественная как королева.
– Ник, я пока не уезжаю, а если и уеду, то не в Манчестер. Я поеду к родне моей матери.
Он скептически поднял бровь, но добился лишь того, что ее голос зазвучал тверже:
– Я останусь до свадьбы.
– Зачем?
С насмешливой улыбкой она повторила его же слова:
– Храню верность. Своему слову.
На другое утро, едва рассвело, начались приготовления к свадьбе. Фрэнси Раундли распоряжалась слугами не хуже генерала, командующего армией. Ей хотелось угодить Ричарду Лэтаму, но еще больше ей хотелось загрузить себя делами и ни о чем не думать.
Назначить свадьбу на время уборки урожая было, конечно же, ошибкой. Каждая женщина, приходившая в дом повесить гирлянды, помочь на кухне или поменять половики, оставляла ради этого куда более важное занятие. И Фрэнси знала, что если не все будет ладно с урожаем, обвинят в этом только ее.
В полдень деревенские хозяйки собрались в большой зале, кидая на нее вопросительные и осуждающие взгляды. У Фрэнси мгновенно заболела голова. Никто ее не понимает… Никто не жалеет. Констанс опять дуется. То ли Фрэнси показалось, то ли эта дурочка действительно злится больше обычного.
Еще эта Томазина Стрэнджейс… Фрэнси избегала говорить наедине с дочерью Лавинии, несмотря на приказание Ричарда, но Томазина сама присоединилась к женщинам, которые плели гирлянды. Она следила за каждым шагом хозяйки Кэтшолма, и Фрэнси была уверена, что эта незваная гостья только и ждет случая поговорить с глазу на глаз.
– Томазина, расскажи нам о Лондоне, – попросила ее одна из женщин. – Ты видела королеву?
– Только один раз, и то издалека.
– Правда, что там есть улица, на которой все дома золотые?
На Томазину посыпались вопросы, и она с готовностью отвечала на них, стараясь, впрочем, поменьше говорить о себе и о своей матери. Фрэнси удивилась. Ей стало интересно, что же может скрывать Томазина.
– Завтра будет полная луна, – проскрипела Вербурга.
Наступило неловкое молчание, прерванное Марджори Кэрриер:
– Перед осенним равноденствием.
У Фрэнси еще сильнее застучало в висках, хотя женщины вновь затрещали как сороки о своих делах.
– Пора собирать травы, – вновь проскрипела Вербурга.
Никто не обратил на нее внимания, только Фрэнси вспомнила, как Лавиния рассказывала ей о силе трав, собранных в лунную ночь.
Фрэнси вздохнула. Вот было время! До несчастья с Лавинией жизнь в Кэтшолме была сплошным приключением. Зато после ее отъезда здесь стало ужасно скучно, и Фрэнси возненавидела свое поместье. Она уже собиралась податься в Лондон, когда во время одной из поездок в Манчестер ее соблазнил Ричард Лэтам.
Ричард Лэтам! Фрэнси любила и ненавидела его за то, что чувствовала себя с ним полной жизни. Пусть кто угодно сплетничает за ее спиной. Если захочет, она вернет его. Ричард женится на Констанс, но все равно она скоро ему надоест. Что может девственница предложить такому мужчине?
Нахмурившись, она на мгновение замерла. Не надо врать себе. Что-то изменилось в их отношениях. Он ей угрожает, унижает ее в постели, заставляет делать вещи, которых еще недавно не требовал от нее. Многое в нем ей сейчас не нравится. Может, он именно так собирается использовать ее и в будущем?
