Холодное дыхание лондонской ночи окутывало призрачными облачками газовые фонари, словно стремилось уничтожить, загасить эти и без того тусклые островки света, созданного людьми и для людей, и предоставить мраку безраздельную власть над городом. Влажные испарения Темзы ползком, крадучись проникали на улицы Уайтчепела и плавно колыхались над поверхностью тротуаров и мостовых. Погода для ноября выдалась довольно ясная, пронизывающий северный ветер пробирал до костей всех, кто в этот час рискнул выйти из дома.
«В городе воцаряется зло, — думала Элайзабел. — Ты тоже это чувствуешь, правда?»
Она мысленно обращалась к Таниэлю — охотник держал ее под руку, не слишком убедительно играя роль заботливого мужа, который отправился куда-то по своим делам с супругой в самый темный и неподходящий для прогулок час. Он заметно нервничал, и то и дело оглядывался по сторонам Ему было немного не по себе, и это не укрылось от Элайзабел. Но виной тому был не один лишь страх. Подобно ей, Таниэль чувствовал, как растет и разбухает сгусток чего-то зловещего в самом сердце Лондона, как по жилам метрополии вместе с током крови плывут раковые клетки беды.
Ощущение это было не новым, и не только для них двоих, наделенных особым чутьем и обостренным восприятием окружающего: он — в силу своей профессии охотника, она — из-за того, что в теле ее поселился враждебный дух старой ведьмы. Любой из горожан в той или иной степени это чувствовал, хотя мало кто мог объяснить причину своих тревог и той тяжести, которая все чаще сковывала душу. Слишком неуловимым, неосязаемым было это предощущение катастрофы, повисшее над городом. И тем не менее, повинуясь ему, прохожие ускоряли шаги, стараясь не встречаться взглядом с теми, кто шел навстречу и мог оказаться одним из зримых воплощений неведомой опасности. В последние дни все эти страхи и дурные предчувствия сгустились настолько, что ими, казалось, был пропитан не только воздух, но и окружающие здания с их карнизами и террасами, тротуары и мостовые, каждый камень, каждый фонарный столб.
Согласно предсказанию Дьяволенка, именно сегодня должно было свершиться последнее из серии убийств «зеленых флажков». Ощущение, что грядет что-то ужасное, стало для Элайзабел и Таниэля, как, впрочем, и для многих других, просто непереносимым. Казалось, весь город с затаенным содроганием ждет, когда свершится это злодейство. Даже воздух был пропитан мрачным ожиданием.
Встреча с Карвером вызвала у Элайзабел противоречивые чувства. Ей отчего-то было неловко в присутствии аккуратного, подтянутого детектива с его тщательно зачесанными назад волосами и короткими черными усиками. И только после, оставшись одна, она поняла причину своего смятения. На протяжении всего разговора с детективом ее не покидало ощущение, что встреча с ним была заранее предопределена для нее какими-то высшими силами. Он добавил к разрозненным частям головоломки последних событий недостающие фрагменты, и все встало на свои места. Это не могло быть случайностью.
Будучи наслышан о повадках нечисти и приемах охоты на нее, детектив предусмотрительно захватил с собой некий предмет, найденный на месте одного из убийств «зеленых флажков». Карвер мог точно указать место, где произойдет следующее убийство, но ему не было известно, когда оно случится. Джек совершил необходимый обряд и таким образом узнал, что неизвестный противник должен нанести удар нынешней ночью в Уайтчепеле.
Никто и не догадывался, какие силы были стянуты в указанном городском квартале, чтобы предотвратить преступление. Элайзабел почти утвердилась в мысли, что встреча ее с Таниэлем также не была случайной удачей, что они нашли друг друга не иначе как по велению судьбы. Таниэль Фокс, Кэтлин Беннет, король Кротт, детектив Карвер — всех их объединила одна задача, о существовании которой еще неделю назад они даже не подозревали.
— Ты не замерз, дорогой? — спросила она с игривой ноткой в голосе, только чтобы нарушить воцарившееся между ними тягостное молчание.
— Мне тепло оттого, что ты рядом, милая, — в тон ей ответил Таниэль, подмигивая и сопровождая свои слова вымученной улыбкой.
Улицы Уайтчепела в этот поздний субботний час — было около одиннадцати — лишь на первый взгляд казались пустынными. Те, кто нес на них свою вахту, были по роду профессии мастерами конспирации, они умели хорониться в темных подворотнях, нависающих арках, за колоннами и водосточными трубами, а в случае надобности передвигаться неслышно и стремительно, как тени. Подданные короля Кротта рассеялись нынче по закоулкам и тупикам, ожидая того, что неминуемо должно было свершиться. Вместе с ними вышел на ночные улицы и детектив Карвер, который прогуливался по тротуару под руку с худощавой, подтянутой мисс Беннет — совсем как Таниэль с Элайзабел. Всего в Уайтчепеле вышли в дозор около пятидесяти мужчин и женщин, чьей единственной задачей было обнаружить виновника убийств «зеленых флажков» и не дать ему совершить последнее из злодеяний. Но в Уайтчепеле было столько улиц и переулков, что и этого числа незримых стражей могло оказаться недостаточно.
Мимо Таниэля и Элайзабел прогромыхал кеб. Кебмен наверняка доставил по назначению последнего своего клиента и теперь торопился домой. Таниэль, поскольку вел преимущественно ночной образ жизни, как никто другой знал, что с наступлением темноты биение пульса в огромном Лондоне хотя и замедляется, но не стихает полностью даже глубокой ночью. Некоторым из горожан по разным причинам не сидится дома даже и в такую темную холодную субботнюю ночь, как нынешняя. Один припозднился в гостях, другой поссорился с женой и ушел из дома куда глаза глядят, у третьего какие-то неотложные дела, четвертый — врач и спешит по срочному вызову… Лондон никогда не спит, ночами он только дремлет вполглаза.
— И все же что она такое, эта нечисть? — спросила Элайзабел, которой в очередной раз наскучило бродить по улицам молча.
Таниэль пожал плечами.
— Просто нечисть, и все. Так же как кошка — это кошка, а собака — это собака.
На лице Элайзабел промелькнула легкая тень недовольства и тотчас же исчезла, уступив место улыбке.
— Но нам ведь известно, почему кошка — это кошка, а собака — именно собака, а не что-то иное. Дарвин это объяснил в своей теории эволюции. Они живут бок о бок с нами с очень давних пор. — Она вопросительно взглянула на Таниэля. — Но монстры… Почему они не подвластны законам природы? Как они могут существовать в мире, где все, кроме них, подчинено определенным правилам?
Таниэль не ответил.
Холодное дыхание бриза коснулось лица Элайзабел, и она плотнее закуталась в плащ. Они свернули на Кроули-стрит, и Таниэль прикоснулся кончиками пальцев к полям своей шляпы, приветствуя незнакомую парочку, которая брела им навстречу. Шляпа, довольно низко надвинутая на глаза, почти скрывала его молодое лицо, а юношескую худобу скрадывало широкое пальто из толстого сукна. В полумраке уайтчепелских улиц его вполне можно было принять за солидного джентльмена средних лет.
Они прохаживались без всякой видимой цели уже около двух часов, не представляя себе, как выглядит их возможный противник и доведется ли им первыми его обнаружить. Убийцу «зеленых флажков» никто никогда не видел. И он всякий раз доводил свое дело до конца. Даже Лоскутник не был застрахован от ошибок — несколько чудом спасшихся женщин составили его подробное описание.
— Сэр? — послышался вдруг робкий взволнованный голос слева и чуть позади от Таниэля. Он обернулся и очутился лицом к лицу с миниатюрной леди, одетой в черное, с очень бледным лицом. Она как раз вышла из-за каменного крыльца и попала в круг света от фонаря. — Сэр, не могли бы вы мне помочь?
Таниэль кивнул, обменявшись взглядом с Элайзабел.
— Конечно. Чем мы можем быть вам полезны?
— Меня кто-то преследует, сэр. — Он почувствовал, как Элайзабел незаметно для женщины сжала его руку. — Мне кажется, что за мной кто-то идет.
— А вы не могли бы его описать? — предложила Элайзабел. На лице ее были написаны приязнь и участие.
— Нет, не могу, — ответила незнакомка. — Я его не видела, только слышала позади себя его шаги. Но
