пожар невиданной силы, предпочитая вначале осторожно приблизиться к пламени и убедиться, что оно их не обожжет.
— Шакх-морг должен был быть завершен еще вчера. И первые признаки нашей близкой победы уже были бы налицо. Вас всех тревожит сейчас одно: почему этого не случилось? Из-за чего все сорвалось? Вот вопрос, который вы желали бы мне задать.
У большинства гостей вид был несколько виноватый, хотя собрались они здесь по личному приглашению Пайка и вправе были ожидать его объяснений. Кюриен Блейк рассматривал ногти на своей левой руке.
— В таком случае, позвольте мне вас просветить относительно случившегося, — продолжал Пайк. — Вчера вечером последняя насильственная смерть в цепи шакх-морга была предотвращена посредством вмешательства посторонних сил. А точнее, охотников за нечистью.
В зале раздались возгласы, шепотки, вскрики. Пайк дождался, пока все голоса стихнут, и веско добавил:
— Но тем не менее нашему посланнику удалось смертельно ранить жертву. К сожалению, она до сих пор жива. Хотя это всего лишь вопрос времени. Когда она испустит дух, шакх-морг будет полностью воплощен, и это послужит началом первой стадии нашего действа. Отсрочка, смею вас заверить, будет недолгой. Лучшие врачи государства не в состоянии вернуть эту особу к жизни, даже если бы приложили к тому все усилия. А ведь таковые, смею заметить, почти в полном составе находятся сейчас в этом зале.
Гости отозвались на его шутку дружным смехом, и это общее веселье слегка разрядило ощутимо напряженную и нервозную атмосферу.
— Но есть еще одна причина, по которой я пригласил вас сегодня к себе, — сообщил Пайк, когда улеглись последние волны смеха. — Мне понадобится ваша помощь. Шесть десятков человек должны собраться нынче в час пополуночи для чтения Дистилляции Чендлера. Добровольцев попрошу подойти ко мне после ужина. Я дам им подробнейшие инструкции по части проведения этой церемонии.
«Нынче? — удивился Майкрафт. — Но это означает…» Он машинально повернулся к Блейку и вопросительно на него взглянул. Американец самодовольно ухмыльнулся, дотронувшись указательным и средним пальцами до полей своей шляпы.
Будь проклят этот душегуб, до чего же Майкрафт его ненавидел!
18
Комната с низким потолком была огромной, квадратной, грязной и обшарпанной. Голые каменные стены были покрыты трещинами и причудливыми рисунками. Отсветы костра заставляли плясать по стенам узкие заостренные тени, похожие на кинжалы и кривые сабли. Жара и духота стояли невыносимые, остро пахло потом и кровью. Хаотично разбросанные по стенам и потолку изображения магических символов — переплетавшихся алых линий, оккультных знаков, контуров каких-то фантастических зверей — уподобляли помещение чудовищной утробе, испещренной сгустками засохшей крови.
Комнату заполняли люди в зеркальных масках. Малиновые рясы, капюшоны над овальными зеркалами, скрывавшими лица. В каждом из зеркал под капюшоном каждого из членов секты отражалась вся комната — тлеющие угли костра, рисунки на потрескавшихся стенах, фигуры в малиновых рясах. Они что-то читали нараспев, и звуки чужого гортанного языка терзали слух и наполняли душу ужасом. Над огнем был установлен большой решетчатый куб, в середине которого в некоем подобии гамака из толстых веревок, потемневших от бесчисленных изображений магических знаков, висела Элайзабел Крэй — словно мошка в паутине.
Взгляд девушки безостановочно блуждал по комнате, натыкаясь то на зеркала, то на зловещие рисунки. Пот тек с нее ручьями, и Элайзабел казалось, что еще немного, и все ее тело растает, как воск. В венах ее вместе с током крови циркулировал сильнодействующий наркотик, так что она почти не отдавала себе отчета в происходящем, не помнила, как она здесь очутилась, и вряд ли была бы в состоянии назвать собственное имя.
Монотонное бормотание стало громче и отрывистей, звуки его нестерпимо резали слух. На решетке под гамаком стояла широкая металлическая лохань, куда стекал пот, насквозь пропитавший тонкую белую рубаху, в которую была одета девушка, и сочившийся вниз. Горло Элайзабел пересохло, губы потрескались, намокшие спутанные волосы облепили голову и шею. Из груди у нее вырывалось тяжелое, прерывистое дыхание. Она ничего не помнила, ничего не знала, она чувствовала только, что вокруг творится что-то странное, и изнемогала от жары. Она была словно младенец, озадаченно взирающий на новый для него мир и всецело отдающий себя на милость окружающих.
Но вот внутри нее что-то встрепенулось. Она ощутила чье-то постороннее присутствие в себе, чужая злая воля владела и распоряжалась ее телом куда свободнее, нежели она сама. Элайзабел силилась и не могла расслышать какие-то слова, обращенные к ней. Нахмурившись, она попыталась сосредоточиться.
«Кто ты?» — спросила она саму себя.
Элайзабел обдумала это предположение.
«Я ведь тебя слышу. Разве это означает, что я глухая?»
Сектанты в зеркальных масках перешли почти на визг, повторяя свои песнопения. Это смутно напомнило Элайзабел что-то очень неприятное, какие-то недавние события, о которых она предпочла забыть.
«Что происходит?» — обратилась она с вопросом к тому голосу, который гнездился в ее теле.
«Почему вы так говорите? Что я вам сделала?»
Элайзабел подчинилась. В глубине души она понимала, что все происходящее должно было наполнить ее душу ужасом, но восприятие ее притупилось под действием наркотика, а также из-за усталости, обезвоживания и жары.
Краем глаза она уловила какое-то движение у входа в комнату и ухитрилась вывернуть шею так, чтобы видеть дверь. Словно в тумане, она разглядела девушку в белой рубахе, которую ввели в помещение. Ее тоже накачали наркотиками, каким-то чутьем поняла Элайзабел, но бедняжка пыталась сопротивляться фигурам в малиновых рясах, которые тащили ее к огню.
«Нет, ей не наркотик дали. А яд», — вдруг поняла Элайзабел.
На краткий миг ее сознание прояснилось. Она вдруг вспомнила, что с ней самой несколько дней назад проделали в точности то же самое. Церемония была немного иной, но все же очень похожей на нынешнюю. Вступая в Братство, ее родители и помыслить не могли, какой жертвы от них потребуют. При всем равнодушии к дочери они отказались отдать ее Братству в качестве вместилища для духа Тэтч. Поэтому Братство похитило их всех, завладело Элайзабел, а родителей умертвило. Потом ее напоили отравой, поместили в колыбель, подобную той, в которой она находится сейчас, и стали бормотать свои заклинания. Сегодняшняя церемония немного отличалась от прежней — ведь теперь члены Братства извлекали чуждый дух из тела Элайзабел, чтобы вселить его в другую жертву, обреченную на смерть. И
