Рельсы и шпалы ему нисколько не мешали. Даже при свете фонарей было не разглядеть линии, которую он рисовал, но незрячие глаза Дьяволенка ее видели.
— Холодно! — проскулил Арман, прижимая к себе Кротта, чтобы согреть его.
— Быть может, я смогу сделать так, чтобы нам стало теплее, — неуверенно проговорила Элайзабел. Она вспомнила заклинание, при помощи которого можно было согреть окружающий воздух, но сомневалась, сумеет ли правильно его прочитать.
— Никакого колдовства внутри круга! — прокаркал Дьяволенок. — Нам надо скрыться, спрятаться от них. Линия круга сделает нас невидимыми. А любое заклинание привлечет их к нам, как луна притягивает приливные воды.
Внезапно оттуда, куда они направлялись, послышалось шлепанье мокрых перепончатых лап по каменному туннелю.
— Погасите фонари, — скомандовал Джек. И прибавил, видя, что спутники его колеблются: — Быстрей, а не то мы все умрем!
Фонари были потушены, в подземелье воцарилась кромешная тьма. Сердца людей сдавил страх. Стоя в тесном пространстве круга, не смея шевельнуться, все они невыносимо страдали от холода. Было слышно, как скрипит камешек Джека. Свет ему, и без того слепому, был не нужен. Одежда путников, которая успела немного высохнуть за время битвы с волками, теперь отяжелела, снова напитавшись влагой. Таниэль чувствовал, как слипаются, делаясь мокрыми, его волосы. Бездонная морская пучина обступила путников со всех сторон, при дыхании из ртов у них вырывались облачка пара.
— Ни звука, — просипел Дьяволенок, занимая место в круге.
Кротт шепотом втолковывал Арману, чтобы дурачок молчал. Неизвестно было, понял ли Арман своего господина, — речь короля нищих становилась все более невнятной. Язык с трудом ему повиновался. В его и без того плачевном состоянии он больше прочих страдал от переохлаждения.
Эхо тяжелых шагов слышалось теперь отчетливее. Те, кто приближался к застывшим от холода и страха путникам, вовсе не таились от них. Шлепающие шаги сопровождались глухим шорохом — это волочились по туннелю хвосты дрогов. Монстры подступали все ближе и ближе к насмерть перепуганным людям, единственной защитой которым служила невидимая окружность, нарисованная слепым ребенком на каменном полу. Только Дьяволенок знал секрет этого магического ритуала. Даже всеведущая Кэтлин никогда не слыхала ни о чем подобном.
Элайзабел прильнула к Таниэлю, и он обнял ее, прижал к себе так крепко, что мог чувствовать биение ее сердца.
Кто-то огромный и невидимый прошел так близко от Элайзабел, что она ощутила мощное колебание воздуха у своего лица и шеи. Крик ужаса едва не сорвался с ее губ. Она почувствовала, как испуганно вздрогнул стоявший рядом Арман. Слабоумному великану наверняка стоило огромного труда сдержаться и не заверещать от страха.
Но вот уже утопленники обступили круг, нарисованный Дьяволенком, со всех сторон. В воздухе распространилось мерзкое зловоние — пахло прелыми водорослями и протухшей рыбой. Элайзабел слышала сопение монстров, они принюхивались, недоумевая, куда подевались их жертвы, которые только что были так близко. Дроги знали, что люди не могли далеко уйти, и недоумевали, почему им не удается их отыскать.
Кэтлин инстинктивно отпрянула назад, почувствовав, как чья-то тяжелая лапа промелькнула в сантиметре от ее лица. Сглотнув, она заставила себя снова выпрямиться и только теперь вдруг осознала, что до сих пор ей никогда еще не приходилось проводить столь долгое время в такой кромешной, непроглядной, абсолютной тьме. В мире газовых фонарей, каминов и электричества такого мрака попросту не могло быть. И даже в деревенской ночной глуши светили луна и звезды, горели огни в чьем-нибудь окошке, вспыхивала темным серебром поверхность воды в ближайшем пруду, в поле белели ромашки.
Но здесь, вокруг них, не было ни малейшего проблеска света. И мрак этот был враждебен. Он был исполнен злой разрушительной силы, он готовился вытянуть из их тел души и уничтожить их.
Таниэль стоял не шелохнувшись, ему приходилось прилагать все силы, чтобы побороть дрожь. Дрог топтался у границ круга и, судя по всему, не собирался никуда уходить. Как и его собратья. Шлепающие шаги слышались со всех сторон. Толстые мокрые хвосты с противным шелестом волочились следом за своими владельцами. Дроги не видели ни магического круга, ни тех, кто находился внутри, но чувствовали, что добыча близка, и не собирались сдаваться. Все путники ощущали одно и то же: тягостную холодную пустоту, тьму, пронизанную запахом морской воды, и бесконечность этого страдания.
«Темно. Господи, как темно…» — думала Кэтлин. От страха и напряжения у нее звенело в ушах.
Элайзабел обдало зловонным дыханием, и с едва слышным стоном девушка шарахнулась в сторону. Дрог оказался так близко от нее, что она могла бы при желании дотронуться до него кончиком носа. Как ни тих был звук, который она издала, дрог его уловил и замер, настороженно прислушиваясь. Остальные чудовища также остановились. Вокруг воцарилась тишина. У Элайзабел перехватило дыхание. Они ее услышали!
Через мгновение шаги возобновились, но теперь монстры передвигались более уверенно. Те, кто до этого находился поодаль от круга, спешили теперь присоединиться к остальным.
Таниэль почувствовал, как что-то скользкое и мокрое скользнуло по его губам, и от ужаса и омерзения его чуть не вырвало. Дроги теперь точно знали, где притаились их жертвы. Еще немного — и кто-нибудь из утопленников дотянется до людей своей мокрой перепончатой лапой, и тогда всем им придет конец.
Вопль, который внезапно раздался у самого уха Таниэля, заставил его предположить, что случилось как раз то, чего он боялся. Но в следующую секунду он узнал этот унылый, несколько гнусавый голос. Кричал слабоумный Арман, напуганный до смерти. Не в силах выносить более эту пытку холодом, мраком и безмолвным ожиданием, он вырвался из круга и бросился бежать. Таниэль крепко прижал к себе Элайзабел. Дрожа от ужаса, они прислушивались к стуку подошв великана по каменному туннелю, к шлепанью множества перепончатых ног, к истошному воплю Армана, перешедшему в вой, за которым последовал звук глухого удара, и смачное чавканье, и наконец тишина.
Безмолвие, воцарившееся в туннеле, длилось долго. Никто из членов отряда, по-прежнему державшихся в границах круга, не решался нарушить тишину. В воздухе больше не пахло солью. Вдобавок всем стало значительно теплее.
— Они что же, ушли? — спросил наконец Карвер.
Ответом ему стало шипение спички, которой чиркнул о коробок Дьяволенок, чтобы зажечь свой фонарь. Остальные последовали его примеру, и вскоре свет оставшихся фонарей рассеял окружающий мрак. Таниэль дрожал с головы до ног, Элайзабел трясло так, что у нее зуб на зуб не попадал.
От короля нищих и его слабоумного телохранителя не осталось и следа.
24
Над летным полем Финсбери-Парка — длинным прямоугольником земли, огороженным высоким каменным забором и решеткой из металлических прутьев, — нависли тяжелые грозовые тучи. По периметру ограды были установлены электрические фонари, к которым поступал ток от генератора на Хампстед-хит. Западную часть огороженного пространства занимали широкие приземистые строения, из окон их лился яркий свет, ложившийся неровными, колеблющимися пятнами на размокшую поверхность площадки перед ангаром. Восточная сторона прямоугольника как раз и являла собой непосредственно летную полосу — широкую и ровную дорожку, вымощенную плитами, по краям которой горели мощные фонари, а посередине возвышались два огромных дирижабля. Цеппелины удерживали на земле крепкие цепи. Наполненные газом продолговатые баллоны напоминали панцири гигантских жуков. Дождь лил как из ведра, в небе то и дело
