Потому что ему от самого господа бога позволено все, даже это.
Было неудобно в гамаке, в голове тоже было как-то неуютно от всех этих мыслей, и Пино разворчался несколько громче, чем он всегда это себе позволял:
- О господи, неужели так трудно погасить общий люминатор? Ведь не пикник же нам предстоит, честное слово...
Не заснуть будет даже на полтора часика, перед тем как приниматься за дело.
- Разумеется, если вам угодно, - приветливо отозвался Санти и переместился к энергетическому щиту.
Щелкнул тумблер, стало уютнее, но одновременно словно плотнее сделался воздух, словно жарче стало, словно южная ночь пришла откуда-то в каюту летящего так далеко от Земли корабля.
'Что это я? - перепугался Мортусян. - Что это со мной в этом проклятом свободном полете? Укачивает, что ли? Тоже загадка природы. Наверное, от безделья. И мысли от безделья. И страх. Надо работать, надо быть внизу...'
- Перебирайтесь-ка сюда, Санти, - сказал он виновато. - Подремлем рядышком.
- Спасибо. (Ох, и ангельская же улыбочка у этого мальчика.) Мне уже не уснуть. Земля.
- Еще не Земля, - .как-то устало проговорил капитан. - Земля - это 'Первая Козырева'. А до нее еще 'Арамис'.
Санти посмотрел на него без улыбки, посмотрел сверху вниз:
- 'Ничего. 'Арамис' - это недолго. (Так спокойно, словно это он был командиром корабля и успокаивал разнервничавшегося новичка.)
'АЭС ты, - продолжал маяться Пино, - да мы все вместе взятые не стоим пряжки от скафандра этого мальчика. Пусть он ничего еще не сделал, но все-таки это мужество, без рисовки, без бравады, -оно пока проскальзывает в каких-то интонациях, что ли. Но его у Санти не отнимешь. Смелый, умный волчонок. И красивый. Такой красивый, ах ты боже мой...'
Санти положил голову на руки, словно валялся на пляже, концы его знаменитого платка, завязанного причудливым узлом над левым ухом, плавали перед лицом, и Санти ловил их губами; они становились влажными, темнели.
- Вас встретят? - неожиданно спросил Дэниел.
- Вряд ли. Мне ведь еще не даровано родительское прощение... - Санти улыбнулся застенчиво, совсем по-детски. - Я все равно сразу не полетел бы домой. Ведь до самой Земли, до космопорта, мы доберёмся вместе?
- Да, - сказал капитан.
'Так казалось каждому из нас, - подумал Пино, - что из первого полета нас встретят цветы, ковровые дорожки и девочки...'
- Вы проститесь с нами и помчитесь домой, капитан. И вы тоже, Пино. А я пойду в кабак. Тут же, в порту. И я напьюсь, капитан... - Он снова улыбнулся и глянул на Дэниела, словно спрашивая: 'Можно?' - и опять тихо заговорил: - Я буду пить и ждать, когда обратно, на станцию, пойдет ракета. Ее будет хорошо видно. И тогда я снова захочу в космос. Не так просто, как все хотят, а до смерти, до собачьего воя... Смешно, капитан?
- Нет, - сказал Дэниел, - нет, не смешно. А напиваться зачем?
- Действительно. - Санти взмахнул руками, отлетел к стене.-Зачем напиваться? 'Не пей, Гертруда' - как говаривал один мой знакомый король своей жене.
- А что, пила? - заинтересовался Мортусян.
- Как лошадь. - Санти сокрушенно покачал головой. - Плохо кончила. Он помолчал. - И все равно напьюсь.
- А знаете что, - сказал Дэниел, - посажу-ка я вас на 'Арамисе' под арест. Скажу, что наблюдались первые признаки космического психоза. Спокойная обстановка на станции, женское общество...
- Если б только они там не были. все такие черномазые... - неожиданно подал голос Мортусян.
Наступила пауза. Почему-то всегда, когда в разговор вмешивался биолог, всем становилось как-то неловко.
- Четыре черненьких чумазеньких чертенка, -неожиданно сказал Санти по-русски. - С тремя из них я однажды столкнулся на практике. И тоже - на 'Первой Козырева'.
- И вам до собачьего воя захотелось в космос, - захихикал Пино.
- Мортусян, сделайте милость, уймитесь. Все три показались мне весьма почтенными дамами.
- Вы были им представлены? - быстро спросил Дэниел 0'Брайн.
- К сожалению, не имел чести; встреча была столь мимолетной, что я не успел даже обратить внимание на одинаковый цвет волос. Уж очень разные были типы лица. Старшая- деревянный идол, эдакая на редкость плоская и деловая рожа.
- Ой, - сказал Мортусян, - это же и есть миссис Монахова.
- Русская? - удивился Санти.
- Полукровка. Все они там в той или иной мере русские.
- Затем, - сказал Санти, - следовало нечто классическое. Не лицо, а классная доска после урока геометрии: овал лица, брови, губы - как циркулем вычерчены. Даже смешно. Совершенно несовременная красота.
- Ага, - хмыкнул Пино, - Ада Шлезингер.
- А я было принял ее за испанку какого-нибудь древнего, вырождающегося рода. Жаль. И последняя это буфет черного дерева. Гога и Магога..
- Это француженка, - сухо заметил Дэниел. - Симона Жервез-Агёева.
- Ну уж нет! - возразил Санти. - В этом-то я разбираюсь. Моя бабка была француженка. А это - всегo- навсего марокканка.
Капитан промолчал. По-видимому, ему было неприятно, что второй пилот оказался столь компетентным в подобном вопросе.
- Моя последняя надежда - на нашу соотечественницу, - сказал Санти, переворачиваясь на спину и закидывая руки за голову. - Я слышал, что она мала, как возлюбленная Бернса, невинна, как филе индейки, и ее глаза - как две чашки черного кофе.
Пино густо захохотал:
- Это Паола-то? Две чашки... Горазд был врать старик Соломон.
- Это Гейне, - возразил Санти, поморщившись. - И не смейтесь, как объевшийся людоед. После всех наших концентратов такой смех несколько раздражает.
- Все равно, - сказал Пино, - все равно. Две чашки... При всем уважении к звездам и полоскам, наша дорогая соотечественница - форменная обезьяна. И к тому же... - Пино снова запрыгал в своем гамаке, к тому же она... уже... по уши... И-аха-ха...
- Мортусян, - сухо заметил Дэниел, - информации подобного рода не входят в обязанности бортового биолога. К тому же сейчас будет связь. Потрудитесь помолчать.
- О господи, - заворчал Мортусян, - да пожалуйста...
Он отвернулся к стене, полежал немного и начал отстегивать крепежный пояс. Освободившись от него, он перевалился через край гамака и опустился на пол.
- А ну вас всех. Объявляется кормление зверей, - буркнул Пино и пошел к стеллажу с контейнерами, придерживаясь за ремни и поручни. Плавать в свободном полете он терпеть не мог.
- Рановато, - сказал Санти. - Вроде бы еще полчаса...
- Это уж мое дело.
Капитан обернулся и внимательно посмотрел на Пино. Пино остановился и тоже посмотрел на него.
- Выкиньте меня в Пространство, капитан, - проговорил он, - но этот рейс добром не кончится.
Санти оттолкнулся от потолка и ловко спланировал прямо в гамак:
- Худшее, что могут сделать с честными пиратами - это повесить их на реях. У нас для этой цели могут служить внешние антенны. Так что гарантирую вам вполне современный финал. И беспрецедентный притом.
0'Брайн медленно проговорил:
