что Монтес, соседствуя с ней, начнет приходить туда, когда ему заблагорассудится.
А как же ее планы? Она рассчитывала сначала родить и лишь потом встретиться с Паолой. После поступления в колледж ее дочь стала довольно самостоятельной, и это позволило Аделине рассчитывать и на собственную независимость. Поэтому мысль о том, что никто не должен знать о ее местопребывании, не казалась ей такой уж абсурдной.
— Я… не могу, — сказала она, в душе разрываясь между заботой о еще не рожденном ребенке и сочувствием к больной дочери. И дрожащими руками поставила чашку на стол, опасаясь, что может ее выронить. — Мне бы очень хотелось помочь Паоле, но… возвращение в Мадрид не входит в мои планы.
Эрнесто внешне остался спокоен, лишь брови сошлись на переносице и помрачневший взгляд выдал негодование. Аделина поймала себя на мысли, что невольно залюбовалась его лицом. А именно — сексуальной привлекательностью, которая таилась в его мужественных чертах, наделяя их чувственным притяжением. Стоп! — скомандовала она себе, стараясь избежать дальнейших размышлений по этому поводу.
— А что же входит, ну, в эти твои планы?
Любопытно было бы узнать? — Взгляд его был прямым и твердым.
Аделину так и подмывало поставить Монтеса на место, предложив не лезть не в свое дело, но пришлось вовремя прикусить язык.
— Ничего такого особенного… Тебе это не интересно, — уклончиво ответила она. У нее даже сердце заболело при мысли о перспективе провести ближайшие месяцы бок о бок с Эрнесто.
— Меня интересует все, что касается вдовы моего дяди, — отчетливо проговорил он, оправдывая ее наихудшие опасения. Оставалось лишь гадать, осознавал ли молодой человек, что все, сказанное им только что, смахивает на обыкновенную наглость?
Пожалуй, осознавал, решила она, скользнув взглядом по его лицу. Этот прагматик всегда все делал осознанно. С того самого момента, как Федерико приблизил его к себе, Эрнесто не сомневался, что станет преемником дяди в бизнесе. И вот теперь возглавлял «Веласкес ворлд инвестмент». Но разве это обстоятельство давало ему право напоминать ей о семейных обязанностях?
А чем ты лучше его? — вдруг подумалось ей.
Правильно ли поступаешь, скрывая, что ждешь от него ребенка?
Она почувствовала укор совести. Но разве у нее не было причин не говорить ему всей правды? Ведь как только Эрнесто Монтес узнает о своем отцовстве, ему захочется играть главную роль в жизни малыша! Именно это и пугало ее больше всего.
Аделине не хотелось вступать в еще один брак, похожий на предыдущий. Тогда она наивно поверила, что Федерико Веласкес женился на ней по любви, но вскоре поняла, что жестоко ошиблась. Спустя неделю-другую после свадьбы обнаружилось, что муж продолжает встречаться с подружкой, с которой крутил роман еще до того, как сделал предложение Аделине. Просто Федерико был из разряда тех мужских особей, которых принято называть «бабниками», и не считал нужным себя переделывать. Но от понимания этого ей не стало легче.
Эрнесто Монтес во многом походил на своего дядю. Без сомнения, он рассуждал как Федерико, ожидая, что его жена будет безупречна, в то время как сам он не станет стеснять себя супружеской верностью. Аделина уже потеряла счет подружкам, которые перебывали у Эрнесто за время его работы в «Веласкес ворлд инвестмент». Похоже, ему, как и его дяде, вообще было чуждо уважение к женскому полу.
Бесспорно, в голову ей приходила тщеславная мысль, что Монтес мог бы попросить ее руки. Боже, к чему льстить себе? Ведь он был моложе ее на пять лет А это немало. Хотя, возможно, Монтес пожертвовал бы свободой, чтобы дать ребенку свое имя. Он, как и его дядя, тоже заботился о семье.
О Господи! Ну почему именно Эрнесто пришел к ней той ночью, чтобы сообщить о смерти мужа? Неужели это не мог сделать кто-нибудь другой? Аделина положила руку на живот.
Даже сейчас ей с трудом верилось, что она повела себя как полная глупышка. Теперь придется с этим разбираться. Как же сохранить независимость и скрыть от Эрнесто тот факт, что она носит его дитя? Вспомнив, что он ждет ответа, Аделина решила рискнуть: сказать ему часть правды и выслушать его мнение.
— Я… я собираюсь открыть центр творчества для одаренных детей, — скороговоркой бросила она, борясь со жгучим желанием поделиться с Эрнесто самым сокровенным. — Мне давно хотелось это сделать, но… всегда не хватало времени.
— Не хватало времени? — Он посмотрел на нее с недоверием.
— А что? — Ей не понравилась его реакция.
— Понятно. — На его губах заиграла ухмылка. — Ты же была занята… Извини, я забыл, только вот чем?
— Мне кажется, это вообще не твое дело, — фыркнула Аделина, давая понять, что не собирается пускаться в объяснения. — Таковы мои планы и точка.
— Неужели за все годы замужества у тебя не нашлось нескольких месяцев для осуществления своих грандиозных проектов?
Аделина дернула плечами и пробормотала:
— Да, это так, как ни странно…
Эрнесто Монтес сделал глоток остывшего кофе, продолжая неотрывно ее разглядывать.
Аделину внезапно прошиб пот, сердце бешено застучало. От нехорошего предчувствия ладони сделались влажными, ее охватила паника.
Он далеко не дурак, подумалось ей, и, вероятнее всего, сейчас подыскивает подходящее объяснение моей внезапной жажде общественной деятельности.
Но как бы ни иронизировал Эрнесто, при жизни мужа ей бесполезно было даже думать о чем-либо подобном. Федерико ни на минуту не позволял забывать, что она его жена, а значит — собственность. Он предоставил ей полную свободу в воспитании своей дочери, но в отношении всего остального Аделина не могла иметь своих желаний. И ей приходилось мириться с таким положением дел ради Паолы.
С демонстративной аккуратностью Эрнесто поставил чашку на стол, и Аделина внутренне подобралась. Что теперь? — гадала она, глядя, как он, откинувшись на спинку дивана, поправил складки на брюках элегантного итальянского костюма.
Только сейчас она обратила внимание на то, как изменился Эрнесто Монтес с момента их последней встречи. Его лицо приобрело выражение зрелой мужественности. Невозможно было забыть, как эти сильные руки однажды обнимали и ласкали ее, как растворялась она в блаженстве, когда он, сорвав с нее ночную рубашку, целовал груди…
— Ну, хорошо… — Его недоумение было слишком велико, чтобы продолжать перепалку.
Аделина же против своей воли продолжала вспоминать, как его длинные горячие пальцы перебирали ее волосы. Как он ласкал ее. Как вожделение разливалось по всему ее телу, когда они занимались любовью…
При этой мысли Аделина прижала ладони к вспыхнувшим щекам и одернула себя. Стоп, какая любовь? Между ними произошло нечто дикое и плотское, ничего общего не имеющее с глубоким чувством. У них был просто секс. Только и всего! Возможно, хороший секс, признала она честно, хоть и не была специалистом в этом вопросе. Единственным мужчиной, с которым она занималась любовью, был ее муж, до тех пор пока Эрнесто…
Почему он так поступил? Этот вопрос уже давно не давал ей покоя. Ведь он не любил рисковать, был слишком хитер для такого необдуманного поступка и в своих многочисленных связях с женщинами никогда не сталкивался с проблемой отцовства. Хотя в случае с ней пренебрег всякими предосторожностями. Неужели ему трудно было догадаться о возможной расплате за подобную небрежность?
Единственным разумным объяснением, приходящим на ум, было то, что Эрнесто в тот момент был так же потрясен, как и она сама. У него, как и у нее, после осознания смерти Федерико возникло острое желание наслаждаться жизнью. Что же получается? Неужели каждому из них потребовалось утешение, захотелось прильнуть к кому -
нибудь в тяжелую минуту? Сомнительно, чтобы ей довелось хоть когда-то узнать ответы на эти
