метро — ваше счастье, если вам туда надо. В каждом го-
роде полно приезжих, откуда же они выезжают?
Мы встречаемся с друзьями в Ленинграде, уезжаем
от них в отпуск и там встречаем тех же друзей.
Время больших перемещений! Половина людей едет
туда, половина обратно, остальные стоят в очереди за
билетами. Мой дедушка пятьдесят лет сидел камнем,
вчера он двинул в Новосибирск с ответным визитом.
Такое время! Все знают правила уличного движе-
ния. Появились миллионы непьющих: они за рулем, их
пешком под кирпич не затолкаешь!
Такое время — каждый третий спрашивает, как
пройти, каждый второй не знает.
Время больших перемещений. Массы двинули за
город. В музеях демографический взрыв. В гостиницах
толпы. Под каждым деревом семья. В гнездах по два
птенца и по четыре первоклассника.
На одного лося по двадцать тысяч человек с фото-
аппаратами. На малого зайца сорок человек с ружьями,
собаками и удостоверениями.
Волки растерялись: за каждым их движением сле-
дят по восемь человек, и в их стаю затесался самец с ки-
нокамерой и билетом клуба кинопутешественников.
За Полярным кругом завыл белый медведь, опеча-
танный, окольцованный и зарегистрированный.
Двадцать человек ждут, когда вынырнет морж. Он
бы и не вынырнул, но его снизу подталкивают четыре
аквалангиста.
Рыба-кит по фамилии Джек с потухшим взглядом
крутит сальто за полведра рыбы, которая свое уже от-
крутила.
Шестнадцать человек помогают льву охотиться.
Двое держат козу, один бежит впереди и лаем показы-
вает, где она находится.
В стае акул двое наших!
Люди ездят. Пообедать им уже неинтересно, одеть-
ся им уже неинтересно, им интересно путешествовать,
видеть, слышать и кроме желудка и тела доставлять на-
слаждение своей душе, чтобы еще полнее сделать то,
что называется этим простым словом — жизнь!
Помолодеть
Хотите помолодеть?..
Кто не хочет, может выйти, оставшиеся будут слу-
шать мой проект.
Чтобы помолодеть, надо сделать следующее.
Нужно не знать, сколько кому лет.
А сделать это просто: часы и календари у населения
отобрать, сложить все это в кучу на набережной.
Пусть куча тикает и звонит, когда ей выпадут ее
сроки, а самим разойтись. Кому интересно, пусть возле
кучи стоит, отмечает.
А мы без сроков, без времени, без дней рождения,
извините.
Ибо нет ничего печальней дней рождения, и годов-
щин свадеб, и лет работы на одном месте.
Так мы и без старости окажемся…
Кто скажет: «Ей двадцать, ему сорок»? Кто считал?
Кто знает, сколько ей?..
Не узнаешь — губы мягкие, и все.
Живем по солнцу.
Все цветет, и зеленеет, и желтеет, и опадает, и ждет
солнца.
Птицы запели — значит утро.
Стемнело — значит вечер.
И никакой штурмовщины в конце года, потому что
неизвестно.
И праздник не по календарю, а по настроению.
Когда весна или, наоборот, красивая зимняя ночь,
мы и высыпали все и танцуем…
А сейчас… Слышите — «сейчас»?
Я просыпаюсь — надо мной часы.
Сажусь — передо мной часы.
В метро, на улице, по телефону, телевизору и на ру-
ке — небьющаяся сволочь с календарем.
Обтикивают со всех сторон.
Напоминают, сколько прошло, чтобы вычитанием
определить, сколько осталось: час, два, неделя, месяц.
Тик-так, тик-так.
Бреюсь, бреюсь каждое утро, все чаще и чаще!
Оглянулся — суббота, суббота. Мелькают вторники,
как спицы.
Понедельник — суббота, понедельник — суббота?
Жить когда?..
Не надо бессмертия.
Пусть умру, если без этого не обойтись.
Но нельзя же так быстро.
Только что было четыре — уже восемь.
Только я ее целовал, и она потянулась у окна, про-
свеченная, — боже, какая стройная!
А она уже с ребенком, и не моим, и в плаще, и рас-
полнела.
И я лысый, и толстый, и бока, и на зеркало злюсь…
Только что нырял на время и на расстояние — сейчас
лежу полвоскресенья и газеты выписываю все чаще.
