Смотри на меня: сорок пять лет, цветущий мужчина, как
ландыш. Жить и жить! Кое-где бывал, кое-что повидал.
В Крым ездил, в Сочи ездил, в Сухуми был, осталось
в театр сходить — и уж везде побывал!
И все слава богу. И за все спасибо. Обуты и одеты,
и в доме есть чего перекусить. И телевизор, слава богу,
всегда на погоду настроен. Тихая передачка. Хоккей
смотрю — не переживаю: выиграют — хорошо, проигра-
ют — замечательно. А чего я должен волноваться, я же
не играю, я сижу. Клуб кинопередвижек — приятная
вещь: сидишь в тапочках, а тебя на Цейлон или под во-
ду. А ты только чай из блюдечка схлебываешь. А как
политическая часть начинается, выключаю аппаратуру,
обесточиваю агрегат. Он чтоб остыл, а я чтоб не раска-
лялся. А что мне тот самый Уругвай? Как я у них там
разберусь, если они там по пятьсот лет живут и сами
разобраться не могут?.. Вообще настырные есть —
ужас! На собрании ко мне прицепились: почему вас ни-
чего не интересует, не волнует? Как же, говорю, не вол-
нует? Все меня волнует, только оставьте меня в покое!
— А это вас волнует?
— Волнует, — говорю.
— А чего ж вы такой спокойный?
— А это у меня тембр такой.
— А это вас волнует?
— Волнует, чего ж…
— А если вам зарплату урезать?
— Ты что, сдурел, — говорю, — сейчас дам кирпичом
по голове!
— Чего вы не подняли старушку, что у вашего поро-
га лежала?
— А чего ее поднимать, действительно? Ну, лежит
себе, раскинула кошелки. Может, она отдыхает, может,
вспомнила чего. А я ее должен хватать на старости лет?
Она рада, что из дому наконец вырвалась, а я ее обрат-
но к своим запихивай!
«Почему не помогли пожар тушить?» Такое скажут,
хоть стой, хоть падай. Видел я там пламя из окна, ис-
кры. Так что, я должен бежать туда? Может, праздник
у людей, а я врываюсь с ведром, поливаю незнакомую
компанию. Там действительно кто-то крикнул: «Го-
рим!», потом: «Караул!», а кто-то добавил: «Помоги-
те!» Но все так спокойно, с юморком. Ну, гуляет семья,
мало у нас гуляют?
Раньше люди в коммунальных жили — кастрюля
к кастрюле, а сейчас большинство в отдельных, и не
лезь! Валяться буду на улице — не приставай. Отдель-
но хочу! А как лезут, начинают тормошить, к жене по-
сылаю. А для чего я женился?
На субботник?.. Можно на субботник, только по
этому делу до жены моей, до Фени, до Фенички. Озе-
ленение?.. Деревья обкопать?.. Чудное дело. А как же.
Только с этим не ко мне, а к жене моей. До Фени. До
Фенички. Она разберется.
Я тихий человек. Мне было б что поесть, где по-
спать и что почесать. Никаких у меня ответов нет, ни-
каких вопросов не накопилось. И не тереби меня. Дай
полежать спокойно. Со всеми переживаниями до жены
моей. Вон она, Феня. Вон она ходит, мягко стелет, вкус-
но варит. Феня, моя любимая. Все до Фенички!
Авас
Для Р. Карцева и В. Ильченко
Первый. Чувство юмора — прекрасное чувство.
Оно необходимо каждому человеку. И как жаль, когда
у некоторых его нет.
Вот у нас в институте произошел такой случай. Есть
у нас грузин, студент, по фамилии Горидзе, а зовут его
Авас, и доцент Петяев, страшно тупой. Вызывает до-
цент этого грузина к доске и спрашивает:
— Как ваша фамилия?
— Горидзе.
— А зовут вас как?
— Авас.
— Меня Николай Степанович, а вас?
— Авас.
— Меня Николай Степанович, а вас?
— Авас.
— Меня Николай Степанович! А вас?!
— Авас.
Так продолжалось два часа. Он никак не мог выяс-
нить, как зовут этого грузина.
Второй (входит). Что вы смеетесь? Я тоже хочу.
П е р в ы й. Да я тут рассказываю… У нас в институте
произошел такой случай. Есть у нас грузин, студент, по
фамилии Горидзе, а зовут его Авас. И доцент Петяев,
страшно тупой. Вызывает доцент этого грузина к доске
и спрашивает:
— Как ваша фамилия?
— Горидзе.
— А зовут вас как?
— Авас.
— Меня Николай Степанович, а вас?
