– Сильно пьешь? Вчера много принял?
– Никак нет, ваше высокоблагородие!
Вчерась, можно сказать, и не пил почти вовсе!
– Вот, видно, и допился до призраков! Экая дрянь это пьянство! Совершенно разума людей лишает, черт знает что делается! – вскричал раздосадованный полицейский.
– Вы зря изволите гневаться, сударь!
Я хоть с вечеру и выпимши был, но самую малость. А как ее, матушку-покойницу, увидал, так и вовсе отрезвел совершенно! Я ее, как вас теперь, видел!
– И что ты видел?
– Платье такое зеленое, покрывалом вся покрыта тонким, прозрачным… И идет легонько так, словно бы и пола не касается.
Следователь с нарастающим интересом стал слушать собеседника. Видно было, что детали описания привидения им не выдуманы.
– И куда же оно делось, это загадочное привидение?
– А Бог его знает! Я как барина на полу увидал, к нему кинулся, а оно и исчезло в тот же миг.
– Ну, допустим, ты видел нечто необычное. Но почему тогда Ольга Николаевна не видела призрака?
– А она выбежала и тоже бросилась к мужу, а привидение у нее за спиной было, да и то – один миг, а потом и исчезло вовсе.
– Значит, кроме тебя, его никто не видел? – Следователь вперил в дворника внимательный взор.
– Нет, не видел! Оттого я и испугался, решил, может, со мной что нехорошее случилось, с моей головой то есть. А вот мозгами-то пораскинул и думаю, может, это оно его и убило, барина-то нашего, это привидение? Ведь оттого он и кричал так жутко, а?
"А ведь не сумасшедший и не дурак, хоть и пьяница… Вот и зацепочка нашлась!
Что ж, стало быть, надо и нам познакомиться с этим ужасным привидением!" – подумал Константин Митрофанович.
– Хорошо, Герасим! Только ты уж, братец, больше-то никому не говори об этом. Дурно пахнет эта история, а тебя и в больницу Николая Угодника для душевнобольных упечь могут!
– Боже сохрани! – Дворник размашисто перекрестился. – Уж я такого страху натерпелся, я молчок, будьте покойны-с!
Они разошлись. Сердюков испытывал двойственное чувство от откровений мужика. Он не верил ни в какую чертовщину.
Его сухой рациональный ум был склонен искать земное обоснование всем чудесам, особенно тем, за которыми тянется преступление. Но, как всякий живой человек, он не мог побороть жадного любопытства к потустороннему миру…
Глава 5
После ухода следователя Вера продолжала находиться в расстроенных чувствах. Умом она понимала, что отца больше нет, но смириться с потерей никак не могла. По ее указанию послали телеграмму брату Павлу, работавшему инженером на Николаевской железной дороге. Вера ждала его с нетерпением, она не могла в одиночку сносить обрушившееся горе.
Мачеха не в счет. Теперь они по разные стороны баррикад. Шаги! Господи, неужели Павел!
Девушка приподнялась на кушетке и тотчас же со стоном разочарования упала обратно. Вошла Ольга Николаевна и резким движением раздвинула тяжелые бархатные шторы. В комнату прорвался свет весеннего утра. День был пасмурный, под стать событиям. Ольга стояла у окна, лицом к деревьям. Как она любила их! Теперь, вероятно, она в последний раз любуется на эти упругие ветки, полные живительных соков!
– Я знаю, что ты сказала Сердюкову, – не оборачиваясь, произнесла Ольга Николаевна. – И я знаю, что ты обвиняешь во всем меня!
– Подслушивать подло! – только и могла выдавить из себя Вера, памятуя о своей безуспешной попытке ночью услышать разговор. А ведь как знать, быть может, она бы смогла тем самым предотвратить злодейство!
– А что более отвратительно – подслушать или оклеветать, возвести ужасную напраслину на невинного человека? – тихим, но злым голосом спросила вдова.
– Напраслину?! – вскричала девушка, вскакивая и путаясь ногами в упавшем пледе. – Напраслину! Кто же, как не ты?
Ведь в доме не было никого! Он же не мог дать тебе развод, вот просто так, потому что ты попросила! Ты убила отца, чтобы избавиться от него!
– Вера, ты действительно серьезно полагаешь, что я могла поднять руку на Вениамина Александровича? – В голосе мачехи слышалось искреннее удивление, без гнева и досады.
Она повернулась лицом к собеседнице: стройная изящная фигура в высоком проеме окна, ореол белокурых кудрей – точно красивая открытка из книжной лавки!
Вера смутилась, замешкалась с ответом.
Глядя на мачеху, столь ненавистную ныне, она невольно вспоминала иные времена.
Девять лет назад Ольга Николаевна Миронова жила со своим отцом Николаем Алексеевичем Мироновым, известным всему Петербургу врачом. Миронов имел широкую практику, преданных учеников,
