женщина хотела обманным путем завлечь меня во дворец? Может, она вела меня на пир? Думаешь, там не расправились бы со мной? Как я должен был наказать предательницу, которая добивалась Моей гибели? Ее надо было убить, но я ограничился предупреждением, велев отрезать ее волосы.
- Ты не ошибаешься, тебя хотели убить во дворце. Ты поступил благоразумно, что не пошел туда. Тебе следовало спрятать в карман принесенное Себой письмо эмира и хорошенько отчитать ее, сказать: 'Я должен был умертвить тебя за твое предательство, но содеянное тобой и без того станет причиной твоего вечного несчастья!' Уверен, проявленное тобой благородство пристыдило бы ее, и она не стала бы больше заниматься предательством.
- Ошибаешься, Ильяс, горбатого могила исправит. Никакие наставления, никакие кары не выведут Себу-ханум на честный путь. Причина ее личной ненависти ко мне понятна. Эмир пользуется этим и дает ей подобные поручения. А Себа вынуждена их исполнять. Я защищал себя и хотел указать врагу его место. Почему же я неправ?
Низами хранил молчание. История с Себой-ханум, издевательства над ней нарушили его душевное равновесие.
Фахреддин, стоя у окна, растерянно смотрел во двор. На душе у него было нехорошо. Выходит, он снова допустил ошибку, в результате чего может потерять верного друга. Сердце Фахреддина сжалось от страха. Он не хотел думать о том, что они расстанутся. Ведь Ильяс не может долго сердиться и носить в душе обиду. Он не раз гневался на Фахреддина, даже, случалось, не разговаривал с ним по несколько, дней, но потом сам же первый приходил и мирился. Впрочем, последний поступок Фахреддина, кажется, по- настоящему рассердил его. Лишить женщину волос!..
Ильяс ходил по комнате.
- Вообразить невозможно! - негодуя говорил он.- Мало того, что женщину обесчестили, ты еще приказал отрезать у нее волосы!
Фахреддин молчал. Он по-прежнему стоял у окна, задумчиво глядя во двор.
Вдруг с улицы во двор шмыгнула оборванная нищенка. Увидев, что у дома никого нет, она быстро подбежала к мангалу*, воровато глянула по сторонам, достала что-то из-за пазухи и бросила в казан, в котором варилась еда. После этого нищенка кинулась назад к калитке.
______________
* Мангал - жаровня.
Фахреддин, как безумный, сорвался с места.
- Стой, подлая! - закричал он.
В один миг Фахреддин оказался у ворот и, схватив нищенку за руку, потащил к мангалу. Старуха в страхе тряслась. Фахреддин швырнул ее на землю и выхватил из ножен кинжал,
- Говори, что ты бросила в казан?
Нищенка взмолилась:
- Пощади! Не убивай, я ни в чем не виновата.
- Говори, что ты бросила в казан? - гневно повторил Фахреддин.
Низами недоумевал: что происходит? О чем они говорят?
- Что это значит? - громко спросил он Фахреддина. - Как ты смеешь обижать в моем доме несчастную нищенку?
Фахреддин будто не слышал этих слов и пнул нищенку ногой.
- Если не скажешь правду, я убью тебя, не посмотрю ни на кого!
Нищенка простерла руки к Низами.
- Пусть твой друг не убивает меня! Я все расскажу, без утайки. Да разрушит аллах дом этой девицы! Зачем я связалась с ней?!
- О какой девице ты говоришь? - спросил Низами.
- Имени ее я не знаю, но самое ее знаю хорошо. Живя в доме Абульуллы, она всегда щедро одаривала меня. Сейчас судьба вознесла ее очень высоко. Каждую пятницу вечером, встречая меня на кладбище, она дает мне целую пригоршню денег и при этом справляется о моем самочувствии. На днях мы опять увиделись на кладбище. Девушка дала мне горсть денег и сказала: 'У меня есть поручение. Если выполнишь его успешно, я избавлю тебя от попрошайничества!' Я спросила, что за дело она собирается мне поручить. Девушка пояснила: 'Ворожка дала мне щепотку привораживающей землицы, ты пойдешь и всыпешь ее в еду одного человека'. Я это сделала. Вот и весь мой грех.
Низами обернулся к Фахреддину.
- Ты видел, она что-нибудь всыпала в казан?
- Да, видел, но это была не привораживающая землица, я яд, от которого вы все должны были умереть. Сейчас ты сам убедишься в том, что я говорю правду.
Фахреддин, достав из кармана коробочку, раскрыл ее и поднес к глазам нищенки.
- Ты такую землицу всыпала в казан?
Нищенка залилась слезами.
- Да, такую...
Фахреддин посмотрел на Ильяса.
- Эта коробочка с ядом найдена в кармане платья Себы-ханум. Она хотела отравить тебя, Рену и Мехсети-ханум. Теперь скажи сам, верно ли я поступил, оставив ее в живых?
-Я убежден, это ее личная инициатива. По-моему, никто не принуждал Себу к этому преступлению.
ПРИЕМ
На третий день после приезда атабека Мухаммеда в Гянджу глашатаи на городском базаре выкрикивали:
- Ежедневно с девяти часов утра до полудня правительственные чиновники, специально назначенные элахазретом атабеком Мухаммедом, будут принимать от народа письменные жалобы! Те, у кого таковые имеются, могут приносить их и отдавать в течение недели! Поступившие жалобы элахазрет атабек разберет лично!
Прием во дворце начался в девять часов утра. Одновременно невдалеке от ворот были поставлены кресла, в которые уселись чиновники атабека. Они опускали в щели запертых и опечатанных ящиков жалобы аранцев.
Большой зал дворца был празднично украшен.
Атабек Мухаммед принял первыми делегации соседних государств Ширванского, Грузии, Абхазии и Армении. Весь день он пробыл с гостями, принимал от них подарки - ковры, красивых породистых лошадей и прочее.
На следующий день атабек принял хатиба Гянджи и городское духовенство. Из поэтов ему был представлен лишь один Абульулла, облаченный в дорогой халат - подарок эмира. Он прочел хекмдару хвалебную касиду*.
______________
* К а с и д а - ода.
Атабеку Мухаммеду стихи не понравились. Он принял их молча и не наградил поэта. Затем окинул взглядом присутствующих и обернулся к эмиру.
- А где же выдающийся поэт Гянджи - Низами? - спросил он. - Его стихи звучат во дворцах хорезмшахов, ширваншахов, кызыл-арсланов, а вот во дворце эмира Инанча, в двух шагах от жилища поэта, его голоса не слышно. Когда я гостил в Тебризе во дворце Кызыл-Арслана, он прочел мне за трапезой две строчки выдающегося мастера! Как поэтично, как прекрасно!
Я - бедняк, я - счастливец, я судьбой одарен.
В государстве влюбленных поднимаюсь на трон.
Не вижу Мехсети-ханум, волшебницы, создавшей столько бесценных жемчужин поэзии для сокровищницы султана Санджара! Где она - этот Хайям земли азербайджанской? Ее тоже здесь нет. Кызыл-Арслан прочел мне несколько четверостиший Мехсети- ханум, и у меня создалось впечатление, что прочитавший Мехсети узнал Хайяма, а прочитавший Хайяма - Мехсети. Отправляясь в поездку по Северному Азербайджану, я мечтал обязательно встретиться с Хагани, Низами и Мехсети-ханум, Но почему-то, вопреки моему желанию, мне не удалось повидать ни одного из этих поэтических светил. В обществе, где нет поэтов, нет и народа. Мне кажется, присутствующие сейчас здесь постоянно проводят свое время во дворце эмира. Я считаю, эмир должен как можно скорее исправить свою оплошность. Поэты создают культуру и раньше других замечают недостатки в стране. Они в художественной форме выражают желания и волю народов.
Эмир с поклоном встал и попросил разрешение высказаться.
