Ордубади Мамед Саид
Тавриз туманный
Мамед Саид Ордубади
Тавриз туманный
Переводчики:
Книга первая - М. Гиясбейли
Книга вторая - С. Беглярбекова
Книга третья - С. Беглярбекова
Книга четвертая - А. Сабри
ОБЪЯСНЕНИЕ НЕПОНЯТНЫХ СЛОВ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ В ТЕКСТЕ
Ага - господин. Азан - молитва, которой мусульмане призываются в мечеть. Амбал - таскаль. Баджи - сестра. Байрам - праздник. Джан - ласкательное обращение, душа. Думбек - ударный музыкальный инструмент. Кеманча - смычковый музыкальный инструмент. Кран - мелкая иранская монета. Мангал - жаровня. Марсия - элегия, песня о религиозных мучениках. Медресе - духовная школа. Муджахид - революционер, боец. Мутриб - танцор. Мюрид - последователь, сторонник. Ней - музыкальный инструмент вроде свирели. Палан - мягкое седло для ослов. Сарраф - меняльщик. Тар - струнный музыкальный инструмент. Туман - иранская монета; состоит из 10 кранов. Ханум - госпожа. Чурек - восточный хлеб. Шур - классическая восточная мелодия. Йя - призывное восклицание, соответствующее русскому 'о!'.
ТОМ 1
КНИГА ПЕРВАЯ
НА БЕРЕГУ АРАКСА
Большую Джульфинскую равнину Аракс делит на две части: Иран - на юге и русская Джульфа - на севере.
Аракс, струящийся спокойно к неведомой судьбе, еще не совсем замерз.
Окаймленная по краям тонкой ледяной корой, река широкой лентой вьется среди песков, разделяя мир на две части; в то время, когда на севере революция была уже задушена с бесчеловечной жестокостью, на юге - восставший народ, обвесившись оружием, шел на штурм деспотии.
Искра потрясшего всю Россию 1905 года, попав на юг, за Аракс, разгорелась в пожарище, охватившее Иран с севера и запада.
А Аракс?..
Не нарушая спокойного течения, точно усмиренный царскими нагайками, он бесшумно катил свои воды в объятия Каспия...
Ледяной дождь лил всю неделю. Туманный горизонт лишен был солнечных лучей. Холодные струи целовали джульфинскую землю.
Капли декабрьского дождя, как шальная дробь охотничьего ружья, ранили алые щеки Аракса*, а непрестанно дующий северный ветер, словно вздымая сорочку реки, - спешил открыть белые спины дремлющих в ее объятиях рыб.
______________ * Река Кызылсу - впадает в реку Аракс между Джульфой и Маку, имеет красную окраску.
И все же Аракс, не нарушая своего молчания, нес воды с тем же невозмутимым спокойствием.
Маленькое окно моей комнаты выходило на Аракс. Это - гостиница, которую содержал племянник Насруллы Шейхова, сыгравшего большую роль в иранской революции и самоотверженно снабжавшего оружием восставший Тавриз.
Все едущие в Иран, к какому бы классу они ни принадлежали, останавливались в этой гостинице.
И нам, при отъезде из Баку и Тбилиси, было предложено остановиться здесь и тут же свидеться с революционерами Шейховым, Бахшали-агой Шахтахтинским, Мамед-Гусейном Гаджиевым и другими. Нам пришлось задержаться здесь дня на два, чтобы запастись паспортами для переезда через границу, переправить с помощью контрабандистов нужные вещи, а потом перебраться самим.
Ледяной дождь не прекращался.
Десятого декабря мы были уже в иранской Джульфе, в стране шахин-шаха, представлявшей собою колонию русского царя. Перед выездом из русской Джульфы мы получили указание остановиться у начальника иранской почтово-телеграфной конторы.
Придя на станцию, чтобы нанять автомобиль, мы застали пассажиров, собравшихся, как и мы, ехать в Тавриз, в самом плачевном состоянии. Закутавшись кто во что мог, они тесно жались к стене, но холодный дождь успел уже промочить их до последней нитки.
Каждый старался вытеснить другого, чтобы самому занять более защищенное место.
Пассажиры, обратившиеся точно в ледяные статуи, не прекращали разговоров:
- В этом проклятом месте я никогда не видел хорошей погоды: летом ветры, пыль, а зимою - беспрерывный ледяной дождь.
- Эти места прокляты богом: с одной стороны революция, а с другой дожди убивают торговлю.
- Надо скорее бежать отсюда. Селения Гергер и Шуджа восстали. Они предъявили свои требования господам, только что прибывшим из Тавриза.
- Что с того, что предъявили требования? Ничего у них не выйдет. Это им не Тавриз. Тут, под самым носом России, революции не бывать.
Внимательно прислушиваясь к этим разговорам, я пытался уяснить, как относятся здесь к революции.
'Из крови сынов родины распустились красные маки...' - звонко распевал молодой крестьянин, водонос джульфинских чайных.
Крестьянин чувствовал себя действительно в революционной стране, распевая эту песню, запрещенную в царской Джульфе, всего в полукилометре отсюда.
Рядом со мной стояли две молодые белокурые девушки, промокшие и заледеневшие, как и все остальные.
Возле них кружились иранские купцы, заговаривая с ними на ломаном русском языке.
Даже лютый ветер не мог угомонить похотливых купцов, всячески задевавших девушек.
Стараясь не обращать внимания на докучливых ухажеров, девушки отошли в сторону. Их тоскливые, испуганные взоры были устремлены на холм, куда глядели все ожидающие.
В каждом появлявшемся у Дарадизского холма черном пятне мерещился автомобиль и это радовало десятки сердец.
Надежда и отчаяние сменяли друг друга. Ветер разгонял черные тучи, окутывавшие мелкие холмы на Джульфинской равнине.
Суровый северный ветер спешил, подобно царской нагайке, господствовать и над иранскими горами, и над средой, и над всей общественной жизнью Ирана.
Опять раздались голоса:
- Автомобиля все нет! Революция расстроила всякое движение на дорогах.
- Вот и благодать, дарованная нам революцией...
- Не смейся над революцией! А то я так посмеюсь, что ты имя свое забудешь!..
- Мир праху твоего отца! Мне не до драки.
- А разговаривать можешь?
- Ну, не понял, братец, ошибся! Прости меня, ради твоей благословенной головы!
- Благословенна твоя собственная голова!
- Видно, ты еще не знаешь царских подданных?
- Отлично знаю, но здесь Иран, и царь не при чем!
- Эй, ты, перестань! Это Гаджи-Саттар-ага из Хамене.
- Знаю, что из Хамене. Он царский прихвостень, один из тех, кто проел деньги учетно-ссудного банка и обещал продать страну царю!
- Ну-ну, ладно, перестаньте! Скажем, Гаджи-Саттар-ага не понял. Пусть я стану жертвой революции. Доволен?
- А ты не лай! Революция не нуждается в собачьих жертвах.
- Клянусь аллахом, я удивляюсь нашему правительству. Неужели не может справиться с кучкой бездельников?
- И к чему эта революция? Чего нам не хватает? Страна у нас хорошая, торговля идет своим порядком, живется нам неплохо. Чего еще надо? Разве мы не были свободны? А теперь, вы только поглядите, всякий холоп оскорбляет такую персону, как Гаджи-Саттар из Хамене. Это ли революция?
- Если речь идет о нашей стране, то я прекрасно знаю наш народ. Из нас ничего путного не выйдет.
