необходимые удобства.
- Члены миссии давно уже в Тавризе, - не унималась девушка, - а я здесь. Им и горя мало. Конечно, и деньги у них, и консульство окажет им любую помощь. А мне каково? Я застряну на полпути. Как быть? Что делать? тревожно говорила мисс Ганна, глядя полными слез глазами.
- Все ваши опасения лишены основания. Во-первых, мы не в силах изменить хода событий, отменить приказ оккупационной армии. Во-вторых, вы абсолютно не должны беспокоиться о деньгах и способе передвижения. Хоть я и не обладаю крупным капиталом, но пользуюсь достаточным влиянием, чтобы безбедно содержать и вас, и себя в течение ряда лет. Где бы вы ни остановились, вы будете приняты, как самая дорогая, желанная гостья моих близких друзей. В-третьих, в нашем распоряжении имеется достаточная сумма, и мы в течение нескольких месяцев можем просуществовать и на свои средства. Не думайте ни о чем. Мы позаботимся о всех ваших нуждах.
Мои убедительные доводы и уверенная речь подействовали на мисс Ганну, и ее печальное лицо посветлело.
НА ЛИВАРДЖАНСКОМ ЭЙЛАГЕ
В Джульфе стояла нестерпимая жара. Дальнейшее пребывание там становилось невозможным. Для тех, кто был непривычен к местному климату, жара казалась особенно невыносимой; тяжело действовали духота и пыль. Тучи пыли окутывали в ветреные дни этот торговый узел, через который проходили тысячи повозок и фаэтонов.
Посоветовавшись с начальником почты, мы решили до открытия движения поехать на Ливарджанский эйлаг, утопающий в зелени.
Помимо всего, мое пребывание в Джульфе было небезопасно.
Я сообщил о своем намерении мисс Ганне.
- Там будут и жена начальника почты, и товарищ Алекбер. Мы проживем там неплохо, - добавил я, подробно разъяснив девушке преимущества поездки на эйлаг.
- Я вам верю. Я знаю, что больше, чем о себе, вы будете заботиться обо мне. Но мне совестно, что я никогда, никогда не буду в состоянии отблагодарить вас за все ваше добро. Если у меня и есть сильное желание, оно в том, чтобы наше знакомство и дружба были вечны.
С этими словами девушка пожала мне руку. Трепет ее нежных, горячих рук сказал многое, о чем молчали ее уста.
Весть о согласии мисс Ганны обрадовала начальника и его жену.
Поездка наша не требовала особых приготовлений.
У начальника почты был собственный экипаж; оставалось нанять в караван-сарае еще два фаэтона.
Фаэтоны были наняты, и мы решили выехать из Джульфы еще до восхода солнца и наступления жары.
В одном из фаэтонов поместился начальник почты с женой, в другом - дети с няней, а третий заняли мисс Ганна и я.
Экипажи тронулись.
Алекбер еще до нас выехал в свое село Шуджа, расположенное на пути к Ливарджану, и ждал нас к обеду.
Я с мисс Ганной ехал впереди.
- Я не могу себе представить, - сказала девушка, рассматривая свои тонкие пальцы, - что бы я делала, если бы не встретила вас. Я и не думала, что путешествие в Иран сопряжено с такими затруднениями.
- Мне кажется, что, кого бы вы ни встретили на своем пути, кроме уважения к культурной и одинокой девушке, иного отношения вы не нашли бы.
- Возможно, нашлись бы порядочные люди, но они не были бы такими, как вы, - возразила девушка.
- Почему вы так думаете?
- Потому что вы... какой-то особенный. Вас все любят, все ценят. Я убедилась в этом с первого же дня и потому прониклась к вам таким глубоким уважением, какого ни к кому еще не испытывала. Как жаль, что я не восточная девушка, или вы не американец, - закончила она задумчиво.
- Сожаление тут ни к чему. В настоящее время мы оба на Востоке, ответил я, засмеявшись.
- Я думаю, что разница лет между нами не велика, - застенчиво продолжала она.
- Да, и тут случайное совпадение, - ответил я и погрузился в раздумье.
Несколько месяцев тому назад я ехал по этим дорогам с Ниной. Что теперь с ней? Как ей живется? Не стряслась ли с ней беда? Если с ней приключится какое-нибудь несчастье, виновником буду я.
Мысль моя снова вернулась к американке. И тут я был виновником ее злоключений. Если бы я не решил использовать знакомство с этой юной особой в интересах нашей работы, если бы на целых два дня не задержал ее отъезда из русской Джульфы, она не пережила бы столько неприятностей и давно уже находилась бы в Тавризе.
По-видимому, моя задумчивость вызвала у девушки подозрение.
- Вы обиделись на мои слова? - спросила она взволнованно.
- Какие?
- Возможно, я нечаянно сказала что-нибудь такое, что вас опечалило?
- Нет, кроме искренности, я ничего от вас не видел. Ведь это самая обыкновенная беседа.
- Нет, - возразила девушка решительно. - Наш разговор не совсем обычен. То, что я говорю, исходит из глубины моего сердца. Воспоминание о вас запечатлеется в моей памяти, как выгравированный на камне перстня девиз... Как жаль, что вы не американец, - снова повторила она.
Я сделал вид, что не слышал последних слов, и снова вспомнил Нину. Я знал, что Нина не станет сидеть в Тавризе сложа руки, что она снова примется за работу, и боялся последствий.
Однако молчание становилось слишком продолжительным.
Я чувствовал, что мисс Ганна нервничает, объясняя мое молчание равнодушием или нетактичностью.
- Ваш отец жив? - спросил я, чтобы прервать молчание.
- Да.
- А матушка?
- И она жива. Она еще молода. Я ее первый ребенок и поэтому она безгранично любит меня.
- В таком случае, как они могут отпускать вас в такой дальний путь?
Девушка бросила на меня удивленный взгляд.
- Именно потому, что они любят меня, они хотят, чтобы путешествие принесло мне пользу. Я окончила восточный факультет и для практического изучения Востока избрала страны Ближнего Востока.
- Имеет ли ваше путешествие какое-нибудь значение для Америки?
Девушка взглянула на меня искоса.
- Я понимаю, что вы хотите сказать... Вы, отчасти, правы, но насколько подозрение ваше основательно в отношении к английским и русским колонизаторам, настолько оно ошибочно в отношении Америки.
- Почему же?
- Вот почему. Прежде, чем колонизировать страну, изучают обычаи, традиции, религию, обряды, настроение населения колонизируемой страны, анализируют влияние идей на массы и тогда уже на основе этих материалов приступают к колонизации. Однако, эти условия удобны и приемлемы не для всякого колонизатора. Всестороннего изучения какой-либо страны и народа еще недостаточно для колонизации, в которой огромную роль играют географические и этнографические условия. Этих условий и нет у Америки для проведения в Иране политики колонизации.
- Если так, то какое значение может иметь ваше пребывание в Иране.
- Огромное. Как для Америки, так и для Ирана. Я вам с самого начала говорила, что мы далеки от политики, теперь же незаметно для самих себя, мы коснулись в разговоре деликатных тем.
- Мне кажется, что наш разговор не затрагивает политических вопросов. Это обыкновенная искренняя беседа. Мы же говорим не на митинге, не на собрании...
Девушка засмеялась.
- А верите ли вы в искренность так же, как вы искренне это заявляете?
- Заверяю вас в этом честью. Пока длится наше знакомство, искренность, возникшая между нами, будет расти и крепнуть.
