Что это? Кто это?!
- На допрос!
Понятно, прозевал появление охранника. Но на кой, спрашивается, на пол сбрасывать изувеченного человека, фашист! Терплю и встаю.
- Может, вас, господин писатель, на допрос на руках прикажете отнести?
Голос у него какой-то... Не шакалий и не козлячий, не хриплый и не писклявый, чудной голос... Елки- палки, я понял какой - не запоминающийся! Я могу узнать человека по голосу через десять лет, а вот этого не узнал бы.
- Энергичнее шевелись, не заставляй ждать!
- Сейчас... Идем.
- Идем, ха! Да отведу уж...
Та же комната. Ковер убрали. Пол свежевымыт - кровь смывали. В комнате только двое. Очкастый подполковник и новенький: среднего роста, белобрысый, в гражданском. На кого он похож? На ученого? Аппаратчика? Бухгалтера? По наружности не поймешь. И лицо того типа, глядя на которое думаешь: где-то видел, где-то мы встречались.
Подполковник закурил, смотрит сквозь облачко дыма, как лаборант на инфузорию.
- Проходи, Щербинин, садись. Надеюсь, ты отдохнул? Больше двух дней мы не смогли тебе дать на отдых. Дело не ждет.
Оказывается, прошло два дня! Кажется, я не справился с лицом - выдал свое изумление.
- Ты объявил голодовку?
Это что, его реакция на мое удивление? Или я что-то не понимаю? Наверняка провокация.
- Почему ты не ешь?
- В смысле?
- В прямом смысле. После прошлого допроса ты ни разу не притронулся к еде, которую приносили в камеру.
Точно - провокация!
- Я не видел никакой еды.
Переглянулись. Штатский хмыкнул и сказал на ухо подполковнику несколько слов. Тот кивает, глядя на меня поверх очков, ухмылочка прямо-таки садистская.
- Хорошо. Будем считать, что ты еду не видел. Перловый суп для тебя не еда, и ты его в упор не видишь.
Дешевый прием, подполковник, гнусный прием. Два дня, видите ли, они меня не трогали, к еде я, понимаете ли, не притронулся. Для кого он все это разыгрывает? Уж не для этого ли, в штатском? Извлекает из стола томик моих рассказов, разбухший от закладок. Чего он в нем ищет?
- В прошлый раз мы остановились на твоей писанине. Продолжим разговор, разовьем, так сказать, тему. Вот ты здесь пишешь: '...Человек находится на самой низшей ступени разума. На второй, промежуточной, ступени разума находятся те, кого в фантастической литературе называют сверхцивилизациями. На высшей ступени стоит тот, кого одни называют Богом, другие - Всеобщим Разумом Вселенной, третьи - Всеобщим Энергетическим Полем. Все эти определения лишь частично соответствуют действительности. Сущность, смысл, предназначение - можно сказать как угодно - нам сейчас не понять, но не потому, что это невозможно понять вообще. Постигнуть смысл Этого можно, лишь поднявшись на промежуточную ступень, то есть став субъектом сверхцивилизации. Мне самому ясно только одно: все движется оттуда. Я знаю Это как облако света, одновременно находящееся везде и в то же время сконцентрированное в одной точке...' - Оторвался от книги. - Ух, и длинная цитата... Мне хотелось бы узнать, что ты имел в виду, чучело сибирское, написав сие? Ты писал о Боге, бедолага? Ты занялся богоискательством, богостроительством, горемыка? Или ты просто мыка?
Не то вы, товарищ подполковник, читаете. Есть у меня одна повестенка, в которой подробно, насколько было в моих силах, описана Аудиенция у этого облака света.
- Не то и не другое. Бога у нас и без меня нашли и построили, назвали его 'цементирующей', 'ведущей', 'руководящей', 'консолидирующей', ну и всякой другой силой...
- Вы понимаете, что вы сейчас подписали себе смертный приговор?
Вот и штатский заговорил. И нутро свое сразу показал. Так встречался я с ним раньше или нет?
- Да, понимаю. Ни о каком Боге я не написал. Я не знаю, что такое или кто такой Бог.
- Но ты же тут пишешь...
Ай да подполковник!
- Я так и написал, что я не знаю. К тому же в руках у вас сборник фантастических рассказов.
Смотрят оба на меня. Переглядываются. Как-то многозначительно штатский смотрит на подполковника. Похоже, подполковнику придется помолчать. Угадал, штатский начинает...
- Я очень хочу понять: вы или притворяетесь, или на самом деле не осознаете всю серьезность положения, всю серьезность ситуации в...
Обо что запнулся-то, закончить не может?
- ...В мире.
Н-да, концовочка неплохая. И закурить мне сегодня не предложат. Почему они на меня так смотрят, козлы? Серьезное положение, видишь ли. Хунта захватила власть в Сибири, какого хрена тут непонятно! Простой люд, на чьей бы стороне он ни был, по обыкновению остался в проигравших. Положение в мире! Неужели Америка ввязалась? Или ФРГ? Но тогда при чем здесь сборник моих рассказов?
- При чем здесь сборник моих рассказов?
- Ну, знаете ли!..
Штатский разнервничался, даже вспотел. Платком лоб вытирает.
- Вот здесь четко сказано, - забрал у подполковника книгу: '...Сущность, смысл, предназначение - можно сказать как угодно - нам сейчас не понять...'. И вот это: '...Я знаю это как облако света, одновременно находящееся везде и в то же время сконцентрированное в одной точке...' Почему 'нам не понять' и 'я знаю'? Откуда - знаю?
В честь чего они зацепились именно за этот кусок? В других вещах и покруче места есть.
- Или вот еще одна цитата: '...Об этом движении мне говорили все на промежуточном уровне...'.
Штатский положил книгу на стол. Глаза - подлейшие. Холод ползет от ног к сердцу. Будь ты все проклято! Разве я предвидел такой поворот? Я знал, что в ФСБ меня читают, но то, что они будут просеивать текст... Не для них я писал, настоящие куски везде вставлял!
- Ну, это же... Это же не мои мысли...
Не выдержал подполковник, грохнул кулаком по столу:
- А чьи?!
- Это мысли героя рассказа. Это же литературный прием.
- Хватит! - сказал штатский.
Быть мне сто раз битому - он из ФСБ, то есть из бывшего КГБ!
- Не морочьте нам голову, Щербинин. Знаем мы литературные приемы. Читать много приходилось. Автор в любом случае, вольно или невольно, присутствует в своем герое. И оставим эту чушь про перевоплощения, слышите, оставим! Вы можете представлять себя на месте убийцы, но и обладай вы самым богатейшим воображением, мысли убийцы будут только вашими мыслями в момент убийства, а не какого-либо другого человека.
- Выходит, все детективщики потенциальные убийцы?
- Безусловно!
- Я не буду с вами спорить.
- А я и не собираюсь разводить дискуссии. Нет ни желания, ни времени. Ситуация настолько серьезная, что уже не до споров о литературе. Поговорим конкретно о вас и конкретно о вашем творчестве. В частности, о системе взглядов, которые проповедуете вы через своих героев.
- Что вас интересует?
- Первый вопрос я уже задал: почему 'нам не понять' и 'я знаю'? У меня есть все основания считать, что мы имеем дело не с фантастикой. Поэтому следующий вопрос: откуда знаете? Точнее, кто, когда и каким образом вам это сообщил?
- Именно это?
