обеспеченность, возможность не думать о мелочах. Особенно это ощущали девочки, родители которых имели коэффициент невысокий, - мы видели, как небогато живем, имели возможность сравнивать, прекрасно зная по фильмам, какой должна быть настоящая жизнь. Каждая из нас ждала такой жизни - ее все не было.
Некоторые вытаскивали счастливый билетик, мы во дворе, замирая от восторга, рассказывали, как это случилось, как наша Нелли познакомилась с парнем, гуляла, потом он предложил выйти за него, и тут оказалось, что у него высокий балл.
Завидовали... Она иногда, редко, показывалась в нашем дворе, в красивом модном платье, в золоте, с прической, которая стоила безумно дорого. На стоянке ее ждал прекрасный азролёт, Нелли разговаривала с нами как с равными, мы вспоминали общих знакомых, но так ощущалось, что мы для нее не жизнь, а воспоминания... Как ни хотела она казаться ровней, все равно чувствовалось ее превосходство. Мы поневоле подыгрывали, смотрели на нее снизу вверх. Ничего нельзя было с собой поделать - ей повезло... Я тоже когда-то решила, что мой муж будет с баллом не меньше 'ста', но время шло, даже в мечтах уже не осмеливалась подняться до столь высокой, цифры. Потом мечталось о 'восьмидесяти', потом о 'семидесяти'. А когда не стало папы, я уже не мечтала ни о чем, нужно было зарабатывать деньги.
Как-то. Кому нужно брать меня замуж, когда можно просто купить... Сначала я стоила очень дорого и была нарасхват. У меня появились деньги, мне и маме их хватало, я не думала о будущем. Потом стала стоить дешевле... Нас много. Да вы это знаете лучше меня. Кушайте, возьмите еще пирожок. Вы молоды, и вы мужчина, вы должны много кушать... Какой вы счастливый, вы не представляете своего счастья... Я буду гордиться, что у меня такой гость, как вы.
Она смотрела на меня во все глаза, и на глазах у нее блестели слезы. Я вытащил бумажник и дал ей много денег. Она взяла их с поклоном, молитвенно сложив руки на груди. Было противно чувствовать себя богом - я не хотел быть им.
Я провел у бедной женщины три дня. За это время отдохнул и продумал план действий. Но, самое главное, на второй вечер я раскусил наконец твердый орешек, который вот уже полгода никак не давался мне.
По моей просьбе Элизабет - так звали хозяйку - принесла из квартальной библиотеки ролики всемирной истории. Она осторожно, с выражением тревоги на лице, словно они могли взорваться, выложила их на стол и посмотрела на меня с еще большим трепетом, чем раньше.
- Их еще никто не брал, я первая расписалась на карточке, - сказала она с гордостью за меня.
Ролики выпустили больше ста лет назад, и если Элизабет говорит правду а какой ей смысл врать, - то в их квартале органически не переваривают историю...
Истина лежала на поверхности. Когда я догадался, открытие не показалось особенным, настолько оно было примитивно. Его не нужно было открывать оно бросалось в глаза, мне стало казаться, что пройти мимо него вообще невозможно.
В последние времена перед Эпохой Машины цивилизация развивалась невиданными темпами. Да, были войны, различные распри, кончавшиеся кровопролитиями, множество людей гибло в попытках освоить неизвестные миры - все это было. Но, просматривая ролики, я прямо кожей ощущал, как неудержимо росло величие цивилизации во вселенной.
До той эпохальной встречи с братьями по разуму. В истории этой встрече посвящена целая глава. Красочно описывалось, как в черноте пространства на границе исследованной области маленький разведочный корабль - члены экипажа Энн Ботвин и Кларк ? Мишель - обнаружил странной формы небесное тело, шедшее параллельным курсом. Разведчик туг же стал преследовать его и, несмотря на попытки тела избавиться от такого соседства, взял его на абордаж... Так, собственно, и произошла знаменитая встреча. Братья по разуму во время последующих контактов расписали свои успехи, во много раз превосходящие земные, и заявили, что все они - заслуга нехитрой системы, экземпляр которой они с удовольствием нам дарят. У машины, расставляющей людей по местам, масса достоинств: она не ломается, связана при помощи невидимых нитей в единый узел, сама производит свои филиалы, так что ее хватит для всех. Земляне отныне и навеки избавлены от войн, от всего худшего, что сопровождало развитие человечества с начальных веков. Способности человека определяются сразу и окончательно...
Так и случилось.
Только, сколько я ни просматривал историю дальше, не мог обнаружить названий новых миров, освоенных нами.
Братья по разуму с довольной усмешкой улетели, каждый человек получил свое, а движение цивилизации вперед резко замедлилось. Более того, оно остановилось. И не только географическое движение. Замерли на месте науки, не развивалось производство, мы пользуемся вещами такими же, что выпускались еще на заре Эпохи Машины.
Не в этом ли коварная суть подарка космических гостей?!
Но почему машина сумела так повлиять на нас, что изменилось в людях с тех пор?..
Элизабет все эти дни ухаживала за мной, только что не сдувала пылинки.
Мне не хватало камина, я привык к спокойному его огню, к живому теплу, которым он щедро делился.
Новое появление в мире я обставил с надлежащей осторожностью. Мне стало ясно, что любая моя акция, будь то воровство денег или документов, тут же становится известна тем, кто так пристально и неторопливо следит за мной. Таким образом, на карте появляется точка и время, я сам показываюсь на глаза преследователям.
Каждый вечер я подолгу смотрел видео, ожидая, что экспериментаторы дадут весточку, напомнят о своем присутствии, как сделали это однажды. Но про меня забыли, ни одна передача не напоминала обо мне.
Элиза выполняла мои просьбы с завидной пунктуальностью. Прежде всего она приобрела в магазине рабочей одежды дешевый костюм, в каких вкалывают работяги, коэффициент которых колеблется от 'двадцати' до 'сорока'. С ее помощью я перекрасил волосы и стал жгучим брюнетом. Усы, умело приклеенные, также порядочно изменили внешность. Я повзрослел.
Элиза смеялась и спрашивала, зачем мне нужен этот маскарад. Пришлось придумать легенду: что мы с приятелями играем в сыщиков-разбойников, моя очередь скрываться, неделю они не должны меня найти потом я должен буду попасть к одному из них домой, естественно незамеченным, и объявить о победе.
Она выслушала рассказ с огромным вниманием - ее восхищало любое проявление высшей жизни. Так что мою легенду она приняла безоговорочно.
Особенно понравились - не знаю чем - грубые ботинки мастерового. Словно бы в них, крепких и нерушимых, я увереннее стоял на земле.
- Ничего вам не поможет, - смеялась Элизабет. - Вас все равно выдают глаза.
- Почему? - недоумевал я.
- У вас умные глаза. Никогда ни у кого не видела таких внимательных глаз. Иногда мне не по себе - они пронзают насквозь. Я делал страшные глаза и смотрел на Элизабет.
- Вы все шутите, - смеялась она.
Наконец, перед вечером, когда кончается работа и людей на улицах становится больше, я попрощался с ней - она улыбалась и плакала одновременно, - засунул ей в карман пачку кредиток и, спустившись по темной и длинной лестнице, оказался на улице.
Первые шаги были самыми трудными. Казалось, я сделал что-то не так, то ли неправильно застегнул пиджак, или усы, которые так шли мне, начали отклеиваться, или краска с волос начала осыпаться. Но никто не окидывал меня подозрительно, не поворачивал, замерев на месте, головы, никто не обращал на меня внимания. Я двигался в толпе, точно такой же, как и остальные.
Мне удалось выведать у Элизабет, что существуют дешевые кабачки, где собираются люди опустившиеся, с которыми жизнь в свое время обошлась неласково.
Они ищут успокоения в вине. Именно в такой кабачок я и направился.
Долго, бодрым шагом мастерового, топал по городу. Несколько раз по мере возможности пытался проверить, не вдет ли кто за мной. По наблюдениям получалось, что никого нет.
Я перехитрил преследователей... Несколько дней размышлял, что позволяло им быть столь
