клятва. Это - наше последнее 'прости' пятерым повешенным'.
А над полосой на все шесть колонок огромными буквами слова: 'Мы не забудем эту виселицу. Не забудем и не простим!'
* * *
В этом же номере - передовая статья 'Трагедия в деревне Дубовцы'. Вот что там произошло. Отступая под ударами войск Северо-Западного фронта, немцы увели из деревни Дубовцы всех ее жителей, стар и млад. Теплую одежду фашисты давно отобрали - все шли одетые в легкое платье. Целые семьи замерзали в пути. Немцам не нужны были жители этой деревни. Фашистские садисты мстили советским людям за гибель своей мечты о легкой прогулке по советской земле, за свое поражение.
Воистину нет предела злодеяниям гитлеровцев!
* * *
Остальной материал в газете - тактического характера. Выделяется статья нашего авиатора Николая Денисова 'Вторые задачи истребителей'. История ее такова.
В середине января я вычитывал одну из статей Денисова в его присутствии. Статья сдана в секретариат, а он все еще не уходит. Вижу, мнется, жмется, что-то хочет сказать, но не решается.
- Ну, что там у вас еще? - спросил я.
- Разрешите мне поработать офицером связи в авиации, - говорит он. - Я уже договорился с командующим ВВС Западного фронта...
Опять за свое, подумал я. В свое время Николай Николаевич просил отпустить его в действующую армию, но получил решительный отказ. И ныне, боясь, очевидно, отрицательного ответа, он поспешил объяснить:
- Ненадолго. А потом напишу серию очерков и статей для 'Красной звезды' - не только как очевидец, но и как участник воздушных операций.
Знал Денисов, чем можно подкупить нас в редакции. Материалы, написанные очевидцем боевых действий, а тем более их участником, мы ценили особенно высоко.
Согласие он получил. В студеный январский день Денисов прибыл в штаб военно-воздушных сил Западного фронта. Его первым заданием было облететь прифронтовые аэродромы, выяснить оперативную обстановку. Летал он и на поиски новых аэродромов, садился на снежную целину, когда не известно было, разминировано поле или нет. Летал он с группой ТБ-3 в тыл врага к генералу П. А. Белову, действовавшему там со своим кавалерийским корпусом. Авиаторы доставляли конникам боеприпасы и медикаменты. Летал на Смоленщину в партизанский отряд имени Сергея Лазо...
Прослужил Денисов офицером связи полтора месяца, и уже в начале февраля, как и было задумано, в 'Красной звезде' стали появляться его статьи и очерки.
Сегодня - первый материал. Окунувшись в гущу авиационной жизни, Денисов заметил, что порою наши летчики-истребители возвращались из боевых полетов на разведку, патрулирование над полем боя, на сопровождение бомбардировщиков или штурмовиков с неизрасходованными боеприпасами.
По собственной инициативе некоторые командиры истребительных полков стали в этих случаях при возвращении на свой аэродром атаковать колонны вражеских автомашин, огневые позиции артиллерии противника, его пехоту, штабы. Статья Денисова 'Вторые задачи истребителей' обобщала опыт этих летчиков и ставила вопрос о более широком использовании истребительной авиации для штурмовых ударов по врагу. Эта статья нашла живой отклик в авиационных частях и в штабе Военно-Воздушных Сил...
7 февраля
Ждем известий о взятии новых городов. На очереди как будто Гжатск, Вязьма... Казалось, что это дело ближайших дней. От позиций, куда мы с Эренбургом приезжали 21 января, до Гжатска совсем недалеко. Вспоминаю, что командир 82-й стрелковой дивизии, освобождавший эти края, генерал Н. И. Орлов сказал нам: 'До Гжатска можно дойти за два дня'. Однако наступление застопорилось, и я решил снова съездить в 5-ю армию генерала Л. А. Говорова, посмотреть на месте, как развертываются события на Западном фронте. Вот для этой поездки я и вытребовал из отпуска Симонова.
Выехали мы на двух машинах целой бригадой. Был с нами фоторепортер Михаил Бернштейн. Ездить с Мишей было одно удовольствие. Никогда не унывающий, он своим веселым характером и неистощимыми выдумками мог расшевелить самого скучного человека. Тот, кто отправлялся с Мишей на фронт, считал, что ему здорово повезло. Был он пробивным парнем и быстрее всех мог вытащить машину из пробки, достать бензин, 'соорудить' полдник и ночлег все, кажется, мог. Весьма располневший в свои двадцать пять лет, с кобурой и 'лейкой' на круглом животе, в ушанке, сбитой далеко на затылок, он ни минуты не сидел на месте, внезапно исчезал и так же внезапно появлялся, не давая покоя ни своей 'лейке', ни своим спутникам. Популярная песенка Симонова о веселом репортере вдохновлена именно Мишей Бернштейном.
Среди фоторепортеров 'Красной звезды' Миша был на особом положении как единственный из своих собратьев, побывавший вместе с нами на Халхин-Голе и на финской войне. И тогда, и сейчас его посылали на самые горячие участки фронта, зная, что никакая опасность или трудность не могут его остановить, если газете нужен 'гвоздевой' снимок. Он действительно был, как его назвал в своих воспоминаниях Жуков, 'вездесущий'.
Еще один наш спутник, Борис Ефимов, выезжал на фронт впервые. В нашей редакции он был главным и единственным художником. Отпустить Ефимова на фронт, куда он, кстати, все время рвался, было нельзя. Единственно, что я мог сделать, это взять его с собой в очередную фронтовую поездку и доставить обратно в редакцию к выпуску номера. Так я сегодня и поступил...
Накануне вечером я вызвал Бориса Ефимова. Он сразу же явился. Ефимов, как и все работники редакции, жил на казарменном положении в той комнате, где и работал. Я показал ему только что полученное сообщение нашего корреспондента по Западному фронту: немцы выделяют по одной-две теплых вещи на подразделение, и солдаты их носят по очереди. Попросил сделать на эту тему карикатуру. Минут через сорок он принес рисунок, очень смешной. Столб с табличкой 'Дежурная шуба и муфта 5-й роты'. В этой одежде, прикованной к столбу цепью, стоял немецкий солдат, а за ним очередь, дрожащая от холода: кто дует на замерзшие руки, кто пританцовывает, а у кого и сосульки под носом. В подписи художник обыграл широко известное выражение: 'Согревание в порядке полуживой очереди'. Отправил я карикатуру в цинкографию, а дальше, как вспоминает Ефимов, между нами состоялся такой разговор:
'А между прочим, - сказал редактор, обращаясь к своему заместителю, Ефимов еще не был на фронте. А?
- Еще не был, - согласился я.
- Выезжаем утром, - сказал редактор, снова берясь за чтение газетной полосы. - Всем быть в сборе к семи часам...'
Ефимов был рад поездке. Это я видел. Правда, фронт был ему не в новинку. В годы гражданской войны он работал художником газеты 12-й армии. Но это - в прошлом...
Утром, захватив с собой две большие пачки вышедшего номера, где и была напечатана карикатура Ефимова, отправились по Можайскому шоссе в армию Говорова. Два часа езды, и мы в боевых частях.
Первая остановка - командный пункт 82-й стрелковой дивизии генерала Орлова. Представляя Ефимова, я неизменно разворачивал газету и обращал внимание на карикатуру живого автора. А автор, Борис Ефимович, видя, как весело ее рассматривают и хохочут, старался делать равнодушный вид, но это ему не удавалось: довольная улыбка скользила по его лицу.
Популярность Симонова уже в ту пору была немалой, чувствовалось, что все были рады встрече с поэтом. А Мишу Бернштейна и представлять не надо было. Он и сам это неплохо делал, да и 'лейка', болтавшаяся поверх полушубка, выдавала его профессию.
Командир дивизии был в том же партизанском одеянии, в каком я его видел в Бородине: стеганые штаны, полушубок и танкистский шлем. Незадолго до наступления Орлову присвоили генеральское звание, обмундирование ему достали, а папахи с алым верхом не смогли найти. Я привез ему в подарок папаху:
- Это за Бородино...
Орлов примерил ее. Поблагодарил, а потом снял и - то ли в шутку, то ли всерьез - сказал:
- А за Гжатск ее следует у меня отобрать...
Да, с Гжатском не получилось ни за два дня, ни за две недели. До Гжатска, как потом выяснилось, путь оказался длиною в четыреста с лишним дней! Сейчас в дивизии затишье. Главные бои шли на фланге армии, в обход Гжатска; в лоб город не удалось взять. Так нам объяснил Орлов.
- А все-таки что-нибудь у вас можно поглядеть, - вмешался в разговор Миша, искавший объекты для
