птичник, баня, конечно. Баню-то эту мы совсем недавно разобрали на дрова. Тут я всю жизнь свою и прожил. И конца дождался. Теперь дом стал ничей, и люди за стеной живут чужие.
- Они тихие, дедушка, нам не мешают.
-- Ничего, что ж, всем жить надо. Я ведь не жалуюсь, вспоминаю только. Времена теперь изменились.
И опять заговорил:
- Вот скажите мне, Петр Павлович, как будет вам, молодежи, жить дальше? Лучше, чем мы жили, или так же, или труднее?
- Думаю, профессор, что нам будет сложнее жить. Уж, конечно, в одном доме целой жизни не прожить, теперь это невозможно.
- А вообще-то людям лучше станет? Сейчас, конечно, плохо совсем. Ну, сейчас время исключительное, переходное. Перемучаться надо. И долго.
- На наше поколение хватит.
- То же и я думаю. Долгие годы нужны, чтобы опять жизнь направилась. Вон Поплавский жалуется, что оторвались мы от Европы, что не догоним теперь. Ученому этого нельзя не чувствовать. Обидно ученому человеку.
- В чем другом, профессор, а в этом-то догоним скорее, чем Поплавский думает. Вот в хозяйстве тяжело, все у нас разрушено и. бедность страшная. И людей настоящих еще мало.
- Люди придут; людей в России много.
- Люди придут,- сказал Протасов.- Совсем новые люди придут и, пожалуй, посильнее прежних.
Старик помолчал, потом погладил Танюшину голову.
- Вот, Танюша, это очень хорошо, что Петр Павлович надеется. Ты тоже постарайся так верить.
- Я и верю, дедушка.
- Люди придут, новые люди, начнут все стараться по-новому делать, по-своему. Потом, поглядев, побившись, догадаются, что новое без старого фундамента не выживет, развалится, что прежней культуры не обойдешь, не отбросишь ее. И опять возьмутся за старую книжку, изучать, что до них изучено, старый опыт искать. Это уже обязательно. И вот тогда, Танюша, вспомнят и нас, стариков, и твоего дедушку, может быть, вспомнят, книжки его на полку опять поставят. И его наука кому-нибудь пригодится.
- Ну, конечно, дедушка.
- Птички пригодятся. Обязательно должны пригодиться мои птички! И им место в жизни найдется. Верно ли, Танюша?
- Дедушка, вот скоро весна, и ласточки наши прилетят.
- Ласточки непременно прилетят. Ласточке все равно, о чем люди спорят, кто с кем воюет, кто кого одолел. Сегодня он меня - завтра я его, а потом снова... А у ласточки свои законы, вечные. И законы эти много важнее наших. Мы еще мало их знаем, много изучать нужно.
Долго молчали. И правда, стены старого дома шептались. Наклонив голову к Танюше, так что седая борода защекотала ее лоб, орнитолог тихо и ласково сказал:
- Ты отметь, Танюша, запиши.
- Что записать, дедушка?
- А когда нынче весной ласточки прилетят - отметь день. Я-то, может быть, уж и не успею. А ты отметь обязательно.
- Дедушка...
- Да, да, отметь либо в календаре, либо в моей книжечке, где я всегда отмечаю. Будет одной отметкой больше. Это, Танюша, очень, очень важно, может быть, всего важнее. Отметишь, девочка? Мне приятно будет.
Ласковая дедушкина рука гладит голову Танюши.
- Дедушка, милый дедушка... Ну да, конечно... я отмечу, дедушка...
ПРИМЕЧАНИЯ
Тексты произведений М. А. Осоргина печатаются с сохранением особенностей авторскогo синтаксиса. Частичные изменения орфографии сделаны в соответствии с сегодняшними нормами.
Сивцев вражек
Впервые роман вышел в Париже, изд. кн. маг. 'Москва', 1928. Печатается по 2-му изд.- 1929.
