Олень.
*...Как члена эсеровской партии - партия социалистов-революционеров (ПСР), избрав террор средством борьбы с самодержавием, совершила ряд нашумевших политических убийств и 'экспроприации'.
В третьем часу ночи она встала:
- Ну, я пойду.
-- Куда же? Нельзя так поздно: вы не доберетесь до города.
Она улыбнулась:
-- Я доберусь. И не очень боюсь. У меня есть защита! Вынула из простенькой сумочки револьвер - маленький 'велодок' с рукояткой, выложенной перламутром.
Учитель настаивал:
- Останьтесь, товарищи, до света. Там разбредетесь. А сейчас очень опасно.
Решил Олень. Другие привыкли ему подчиняться:
- Идем все. До города - вместе, в городе поодиночке. Новый год, да и ночь чудесная, снег идет - прогуляемся.
Мужчины были в сапогах, женщины в глубоких ботах. Вышли веселой гурьбой, и до края поселка провожал учитель.
Наташа потянула за рукав Оленя:
- Отстанем на минутку.
- Слушаю, Наташа, в чем дело?
- Товарищ Олень, я хочу вам сказать, что я решила не возвращаться домой, к отцу, в Рязань. Он вызывает меня, но я не поеду. И еще что я решила, если вы меня возьмете, пойти в боевую организацию.
- Рано вам, Наташа! А затем - убивать и умирать не так просто.
- Убивать - да, а умирать просто. Ну, я вам все сказала, догоним их.
Он задержал ее еще:
- Сколько вам лет, Наташа?
- Мне? Двадцать, скоро двадцать один. Разве революцию создают старики? Вот и вы тоже молодой, и Петрусь, и большинство. Ну, это все. Когда будет нужно - вы вспомните.
МОЛОДОЖЕНЫ
У самого подъезда он напомнил ей, понизив голос:
- Не забывайте, Наташа, что вы - Вера, и называйте меня на ты. А я, конечно, Анатолий.
- Да-да.
- Ну, теперь идем. Кажется, это - второй этаж? Ты помнишь?
-- Второй, дверь направо.
Отворила горничная:
- Пожалуйте. Я все приготовила, как сказали.
Они прошли в гостиную, обставленную богато и безвкусно. В большом зеркале отразились высокие фигуры: женщина, темная шатенка с очень приятным лицом, в кружевной накидке и модной шляпке, и ее муж, одетый с иголочки, широкоплечий, белокурый, здоровый, молодой.
- Вас зовут Машей?
- Да, барыня.
- Вы давно служите, Маша?
- Три года. Когда наша барыня уезжают, всегда меня оставляют здесь при квартире.
- Мы переедем сегодня к вечеру, Маша. Ужинать сегодня будем в ресторане, а с завтрашнего дня дома.
- Слушаю.
Они смотрели столовую, где было чисто прибрано и вся показная посуда выложена на буфет. Потом заглянули в спальню с большой постелью, высоким крутобоким комодом, огромным зеркальным шкапом. И здесь зеркало отразило их лица: очень серьезное, деловое лицо мужчины и немного смущенное - женщины.
- Хорошо, Маша, спасибо. Нужно будет кое-что докупить, мы этим после займемся.
Собственно, докупать было нечего; скорее, было бы можно убрать множество ненужных предметов: скамеечки, пуфы, вазочки, безвкусные картины.
- Постель приготовить, барыня? Я простынь не постлала.
Надо было сказать, что 'мой муж любит спать на диване',- но горничная смотрела на них с таким любопытством и вниманием, что Наташа не решилась.
- Да, конечно, к вечеру все приготовьте.
На столе в кабинете стоял громоздкий и ненужный письменный прибор: высокая чернильница с песочницей, разрезной нож, стакан для перьев, тяжелый пресс-бювар, пепельница,- все серого камня с аляповатой бронзой. Наклонная лира с гвоздиками - класть ручки и карандаши - и слишком коммерческого вида стойка для бумаг. Для книг была небольшая этажерка, и на ней толстая телефонная книга и 'Весь Петербург'.*
* 'Весь Петербург' - популярные в России начала столетия издания справочно- рекламного характера, выходили не только в столицах (см.: 'Вся Москва'), но и в провинции (например, 'Весь Екатеринбург').
- Напомни мне, Анатолий, купить чернил! И бумаги, конвертов.
Олень с уважением посмотрел на Наташу: 'Какой она молодец, как славно себя держит! Как у нее хорошо вышло: 'Напомни, мне, Анатолий...'
Он на минуту присел в мягкое кресло, похлопал ладонью по коленке и не знал, что нужно говорить.
- Тебе будет удобно тут заниматься?
- Да, ничего. Пойдем?
- Пойдем. Значит, Маша, до свиданья, до вечера. Мы приедем часу в восьмом.
- Слушаю, барыня.
Они вышли. До угла улицы молчали, потом он сказал:
- Да, немножко смешно. Уж очень парадно. Вы управитесь, Наташа?
- Управлюсь как-нибудь. Только не забыть бы купить чаю, сахару, печенья, чего еще? Варенья? Вы варенье любите?
- Вероятно, люблю. И чернил.
- Да, и чернил. Мы будем покупать вместе? Хотите, зайдем сейчас?
- Ну что же. Только уж будем вообще на ты. Нужно привыкать. Вы - Вера, а я - Анатолий. А башмаки немного жмут. И почему я в пальто - тоже неизвестно, и без него жарко. А вы все-таки удивительный молодец! Вы знаете!
- Что я знаю? Что нужно сахару?
- Ну да, и вообще: настоящая барыня.
- Нет, я плохая хозяйка. Как я буду заказывать обед - прямо не понимаю. Дома мне никогда не приходилось. Хотя, знаете, я умею приготовлять воздушный пирог. Ну, как-нибудь обойдется.
В восемь часов они приехали с большими, новыми и слишком легкими чемоданами. Один, потяжелее, с книгами. Он не знал, что купить,- и купил Полное собрание сочинений Достоевского, несколько сборников 'Знания'* и еще, по ее просьбе, поваренную книгу. В другом чемодане были ее вещи, тоже новые - три платья, немного белья без меток, коробка почтовой бумаги, туалетные принадлежности,- много ненужного, чего у нее никогда не было, но что сейчас необходимо иметь, чтобы казаться настоящей барыней. Коробка душистого мыла, хороший одеколон, пудра, духи. Ночные туфли с красным помпоном. Легкий капотик. В двух картонках - новые шляпы, одна красивая, другая безвкусная. Ему купили шляпу 'панама', котелок, несколько галстуков и тоже ночные туфли. И самое смешное - халат с пышными кистями. В халате Олень никак не мог себя представить.
* Полное собрание сочинений Достоевского, несколько сборников 'Знания' - сам подбор книг, неслучайный для такого библиофила, как М. А. Осоргин, говорит о случайности выбора неумелых конспираторов: вместе с адресованным взыскательному читателю 'полным' Достоевским были куплены издававшиеся А. М. Горьким и К. П. Пятницким с 1903 г. т. н. демократические литературные сборники для широких масс.
- Сколько мы денег истратили!
- Это необходимо, Вера.
- Я знаю. Но жаль денег.
Костюмы, белье, галстуки, башмаки - все было новенькое, только что из магазина. Совсем не было
