Структура сельского хозяйства, которую унаследовала революция, сложилась в середине XIX века. В Никарагуа капитализм получил развитие не в промышленном, а в сельскохозяйственном производстве. Сначала это были кофейные плантации, продукция которых предназначалась для Европы, и в частности для Англии. После второй мировой войны монополии США стали добиваться увеличения сборов хлопка в ряде стран Латинской Америки, в частности в Никарагуа.
Расширение кофейных и создание хлопковых плантаций придало сельскому хозяйству Никарагуа капиталистический характер. Оно сопровождалось концентрацией земельной собственности на плодородных равнинах, прилегающих к тихоокеанскому побережью.
Вытесненная оттуда в гористые районы центральной части страны сельская беднота вела, по существу, натуральное хозяйство. На своих мелких клочках земли крестьяне самым примитивным способом выращивали кукурузу на пропитание, а в страду нанимались на плантации убирать кофе, хлопок, сахарный тростник и табак.
Ко времени победы революции в Никарагуа возделывалось около 5 миллионов гектаров земли. Из них 2 миллиона принадлежало крупным помещикам (в том числе Сомосе и его родне - более 1 миллиона гектаров). А на долю 120 тысяч мелких крестьянских хозяйств приходилось меньше чем по гектару на двор.
По иронии истории именно алчность клана Сомосы, его стремление превратить Никарагуа в семейное поместье облегчили сандинистам создание государственного сектора, располагающего командными высотами в экономике.
После бегства диктатора в собственность государства перешло 23 процента обрабатываемых площадей, причем главным образом плантации экспортных культур, на которых производится половина сахара и табака, треть хлопка и почти четверть кофе. Были национализированы и ключевые предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции. Ведь Сомоса держал в своих руках все скотобойни, половину сахарных и хлопкоочистительных заводов, две трети табачных фабрик.
В отличие от других стран Центральной Америки иностранные монополии предпочитали здесь не хозяйничать непосредственно на плантациях, а держать под контролем их финансирование и экспорт продукции, используя Сомосу как посредника. Поэтому, когда за конфискацией собственности диктатора последовала национализация банков и внешней торговли, это еще больше укрепило позиции государства в экономике, его способность воздействовать на частный сектор.
- Враги никарагуанской революции на все лады твердят, будто сандинисты национализировали всю частную собственность. Но это клевета. В Никарагуа сейчас больше частных предприятий, чем в Мексике, - говорит член Национального руководства СФНО Томас Борхе. - В руках государства находится примерно треть промышленного производства. Такова же доля сектора народной собственности (госхозов и кооперативов) в сельском хозяйстве. Так что курс на развитие смешанной экономики проводится в республике не на словах, а на деле. При этом, конечно, правительство стремится максимально использовать возможности частного сектора в общенародных интересах.
Такая экономическая политика, а также особенности сельского хозяйства Никарагуа нашли отражение и в законе об аграрной реформе. Своеобразие его состоит в том, что он не устанавливает предельного размера земельной собственности. Подлежат экспроприации лишь имения, владельцы которых после победы революции либо покинули страну, либо по каким-то иным причинам не возделывали принадлежавшую им землю.
Но реформа не касается тех землевладельцев, даже крупных, которые эффективно ведут хозяйство, исправно вносят налоги и соблюдают законы об оплате наемного труда (на плантациях же у них трудятся теперь не бесправные батраки, а члены профсоюза сельскохозяйственных рабочих, которые при поддержке революционной власти могут постоять за себя).
Этот гибкий подход позволил сузить фронт противников революционных преобразований, избежать даже временного спада в производстве продовольственных и экспортных культур.
Между тем в аграрных отношениях произошли глубокие перемены. Доля частных поместий площадью свыше 350 гектаров сократилась с 40 до 12 процентов. Конфискованные у Сомосы крупные плантации с современными методами обработки, как правило, преобразованы в госхозы, ибо дробить их было бы экономически нецелесообразно. А земли, экспроприированные по закону об аграрной реформе, в первую очередь передаются беднякам, объединившимся в производственные кооперативы.
Поселок Ла Конча находится в густонаселенной части страны, прилегающей к озеру Никарагуа. Здесь много мелких кофейных плантаций и еще больше крестьянских хозяйств, вовсе не имеющих земли. Аграрный вопрос в этих местах особенно волнует людей. Так что на раздачу титулов жители окрестных селений съехались действительно как на народный праздник.
Вместе с руководителями окружного комитета СФНО на помост поднимаются четыре пожилые женщины. Это матери местных активистов, погибших от бандитских пуль. По традиции им отводится самая почетная роль на торжественных церемониях. И вот сегодня именно они вручают производственным кооперативам и единоличникам документы на владение землей.
Последним титул получает Виктор Серда Фернандес. Ему досталось пять гектаров земли, принадлежавшей сомосовскому полковнику, который сбежал в Соединенные Штаты. Виктору 32 года. Он только что вернулся из батальона резерва. Полгода воевал 'на севере, в горах'. Виктор до сих пор ходит в маскировочном комбинезоне. Как инструктор по боевой подготовке учит местных ополченцев стрелять из карабина, с которым не расстается ни в поле, ни на митинге. Читать и писать научился лишь во время общенационального похода за грамотность.
Гордо раскрыв коленкоровую обложку, крестьянин торжественно декламирует: 'Титул об аграрной реформе. На основании декрета No 782 правительства национального возрождения Республики Никарагуа от 19 июля 1981 года все права на владение участком земли в обозначенных ниже границах предоставляются Виктору Серда Фернандесу, проживающему в деревне Сабанито департамента Карасо'.
Революция вырвала этого никарагуанского крестьянина из цепей невежества, наделила его землей, дала оружие, чтобы ее защищать. Виктор подходит к краю помоста. Взмахнув титулом, бросает в толпу чеканные, как клятва, слова: 'Бороться до победы! Враг не пройдет!'
