Пожалуй, единственным, что говорило в пользу упражнений, которым он ныне обучал, являлась их бесполезность. По крайней мере он страстно верил, что это так, иначе всем им грозили бы крупные неприятности.
- Мне?.. Э-э-э... - пробормотала студентка.
Она стеснялась, как пациентка, раздевающаяся перед врачом.
Геннадий кивнул.
- Когда будете готовы, - промолвил он.
- Хорошо.
Девушка откинулась на стуле и мучительно зажмурилась, словно шагнула под дождь без пальто. Геннадий почти физически ощутил то гигантское усилие воли, которое она сделала, - разумеется, совершенно бесполезное. Оно и к лучшему.
Тем не менее.
- Расслабьтесь, - сказал он, - постарайтесь... - Как же это описать? Ни малейшего понятия. - Постарайтесь сделать так, чтобы все казалось совершенно обычным. Вам нужно представить, будто вы спокойно стоите в комнате или где-нибудь на улице, которая выглядит как можно зауряднее. Единственная разница будет заключаться в том, что вы выйдете из нее тогда, а не сейчас. Скорее всего вы вообще не ощутите никакой разницы. Запомните, это не волшебство; это совершенно естественное явление, вроде как видеть сны.
Она расслабилась - расслабилась что было сил, - и Геннадию пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться.
- Ах, - проговорила девушка. - Понимаю. Да, кажется, получается.
Не может быть, уж это точно.
- Вы уверены? - спросил доктор, стараясь сохранять спокойствие. Оглянитесь вокруг и скажите мне, что вы видите.
- Я не уверена, - пробормотала студентка. - Это какое-то место, где я никогда не была. Больше всего оно напоминает мне библиотеку. Здесь... - Она подняла голову, и ее закрытые глаза оказались прямо на уровне его глаз (хотя Геннадий и передвинулся после того, как она зажмурилась; откуда ей известно, где он находится?). - Доктор Геннадий, вы...
Вдруг она вскрикнула, скорее пронзительно взвизгнула от ужаса, и этот звук болезненно отозвался в тех самых клетках его мозга, которые вызывали головную боль. Геннадий вскочил и схватил ее за руки, которыми девушка бешено молотила воздух, словно тонущая кошка; она высвободилась и пихнула его в лицо так сильно, что доктор откинулся, упал на бок и выругался.
- Доктор Геннадий! - В ее взгляде застыла смесь ужаса и отчаянного стыда, а глаза сделались огромными, словно ложка катапульты. - Извините!
Он поднялся и сделал вид, что отряхивается.
- Все в порядке. Из того, чем я так долго пользовался, ничего не сломано. Расскажите мне, что вы видели.
- Но, доктор...
Он сел и взглянул на нее.
- Расскажите, - тихо произнес доктор, - что вы видели.
Девушка извлекла из рукава носовой платок и принялась теребить его.
- Доктор Геннадий, - начала она, и теперь в ее голосе, кроме ужаса, слышалась едва уловимая примесь гордости, - мне кажется, я видела падение Города. Ну, вы понимаете, Перимадеи. И... - Девушка сглотнула, сделала глубокий вдох, будто собиралась нырнуть с высокой скалы. - Мне кажется, я видела, как вас убили.
Геннадий кивнул.
- Понятно, - проговорил он. - Скажите, а как ваша голова?
Девушка пощупала затылок.
- Вы думаете, что я могла ее ушибить и мне стало мерещиться? Я уверена, что...
- Как ваша голова?
- Хорошо. Ну, - добавила она, потупив взгляд, - если не считать небольшой головной боли...
- Как я умер? - спросил Геннадий. Он сидел совершенно неподвижно, и его голос был абсолютно спокоен; лишь сцепленные пальцы вспотели. - Не волнуйтесь, я не обижусь.
- Вас застрелили, - ответила девушка тоненьким голосом. - Стрела попала вам в лицо и прошла прямо сквозь...
Она запнулась и издала несколько нечленораздельных звуков, что заставило Геннадия метнуться за большой медной вазой, в которой обычно лежали фрукты.
- Ничего-ничего, - успокоил он. - На некоторых это иногда так действует. Я должен был вас предупредить.
Она подняла глаза, закрывая платком подбородок.
- Значит, вы мне верите? - спросила студентка. - Ах, я так рада... ой, что я такое говорю, я имела в виду, что...
- Я знаю, что вы имели в виду. Если вам от этого будет легче, - солгал он, - в первый раз меня тоже тошнило. А я ничего страшного не видел.
- Доктор Геннадий... - Она встала, села, снова встала. - Я... пожалуйста, разрешите мне помыть эту вазу. Я жутко сожалею...
Я сожалею гораздо больше, - размышлял Геннадий, когда ему наконец удалось прогнать девушку в ее келью. - Похоже, беды так и вьются вокруг меня. Кретинка, которая способна прорываться в Принцип, когда пожелает... истинно разумный человек пошел бы следом за ней в келью и сразу же перерезал бы ей горло. Однако...
- Проклятие, - пробормотал он, повалившись на постель и поджав ноги.
Геннадий закрыл глаза и подумал о своем бывшем коллеге Алексии - по всей видимости, еще живом в силу какого-то чуда. Он на Острове, вдали от войны и, вероятно, вне опасности. Доктору вдруг пришла в голову мысль, а не попытаться ли добраться до него при помощи проекции... Да ты спятил? Нельзя потушить пожар в дровяном сарае, поджигая керосиновую лавку соседа.
Принимая во внимание случившееся, доктор заснул необыкновенно быстро; хотя ему снились очень яркие сны, Геннадий не смог вспомнить ни одного из них, когда проснулся.
К вечеру второго дня они нашли одиноко стоящий прямой ясень, который рос среди развалин заброшенного дома.
- Не самое лучшее, однако сойдет.
Бардас Лордан выпустил вожжи из рук и некоторое время сидел, глядя на камни руин, торчащие из снега словно локти из продранного рукава. Пожарище. Судя по виду, ему уже лет пятьдесят-шестьдесят; но даже теперь следы огня еще ясно видны. Так высоко в горах мох, плющ и другая растительность, по- видимому, считающая своей обязанностью исправлять человеческие ошибки, кажется, не в состоянии одолеть каменную кладку; несколько пятен клочковатой травы, растущей в щелях обнажившегося цемента, два юных побега рябины, пытающиеся противоестественным образом прижиться в расщелине между стеной и твердой землей, и этот красивый, взрослый ясень, который он намерен срубить, высящийся по самой середине бывшего дома. Будь Бардас человеком суеверным и склонным к раздумьям об ужасах и триумфах прошлых лет, ему, возможно, пришло бы на ум связать падение этого дома и жизнь дерева. Но он был человеком иного склада и видел перед собой лишь прямое дерево, встретившееся впервые за два дня.
Рядом с ним в повозке нетерпеливо заерзал мальчишка.
- Ведь это ясень, да? - спросил он. - Я думал, мы ищем тис или маклюру.
- Сойдет, - повторил Лордан.
Мальчик выпрыгнул из повозки и занялся лошадьми, а Лордан обошел дерево, всматриваясь в ветви и вполголоса бормоча какие-то вычисления. Парнишка наблюдал за ним, склонив голову набок.
- По-моему, вы говорили, что это хлам. Вы говорили, что больше возни, чем пользы.
Лордан нахмурился.
- Наверно, я преувеличивал. Разведи костер, потом приходи помочь мне.
Он вынул из повозки топор и потрогал лезвие большим пальцем. Оно показалось тупым, и Лордан
