лучше идти туда, где тепло. Но слишком многие думали так же.
— Ты рассказывал эту байку уже тысячу раз.
— Знаю, милый, знаю… А что ты хочешь? Тому, кто прошел через такое дерьмо, этого не забыть уже никогда. И я помню, как умирали люди… как их жрала чума. Но потом все понемногу улеглось, и дела пошли на поправку. Мне понравилось одно местечко, я обосновался там и завел хозяйство.
Собака снова залаяла — на этот раз гораздо ближе. Ее жуткий лай превратился в мрачное рычание. В прежнем мире таких звуков не было. Они появились после того, как начались мутации.
— Эта зверюга разбудит весь вонючий город, — проворчал один из бандитов.
— Людям нравится спокойная жизнь, и они быстро забывают уроки прошлого, — сказал Хаммер. — Вы только посмотрите, как они здесь привыкли к миру и порядку. Никакой охраны. Повсюду отдельные фермы. А там нам приходилось сражаться за каждый клочок земли. А когда поля зазеленели, на нас свалились жуки и прочая нечисть, чуть позже наводнение смыло скот, дома, запасы… и я снова подался в банду. С тех пор мне часто вспоминались старый дом и тихий Саутвэл, его прекрасные пастбища и умеренный климат. Судя по слухам и рассказам, вся эта часть страны жила почти как раньше. И поэтому я решил вернуться.
Свет луны скользнул по лицу Хаммера. В холодной тьме блеснул оскал его зубов.
— Ладно, босс, ты всегда любил потрепаться. Может быть, поднатужишься и перейдешь к делу?
— А это и есть дело, малыш. Городок отрезан от всего мира — ни железных дорог, ни телефона. Если мы захватим его, наши парни позаботятся об окрестных фермах. Мы заткнем рот каждому, и соседние поселения ничего не узнают. Но слушайте дальше… Вы и сами заметили, что здесь бывают представители правительства. В кукурузе всего несколько жуков — значит, кто-то должен опылять посевы. Вчера мы видели пролетевший самолет. И мне кажется, они тут частые гости.
Его помощники тревожно поморщились. Один прошептал:
— Я не хочу иметь дел с правительством. Они нас попросту повесят.
— Если дотянутся! На самом деле это власть слабаков. Они даже не пытались прорваться на юг, и лишь пару раз трусливо сунули туда свой нос. Я так полагаю, что все правительство сидит в том городе, о котором мы слышали. И этот город находится где-то в Орегоне. Но мы узнаем подробности от тех, кого захватим. Они все расскажут!
Слушайте внимательно, ребята! По каким-то причинам правительство хочет наладить связь с Саутвэлом. Машин и дорог не хватает, поэтому они используют самолеты. А значит, рано или поздно один из них приземлится в этом городке. Пилот вылезет из кабины, и самолет станет нашим. Я еще не забыл, как сидеть за штурвалом. Мы слетаем в Орегон и, приземлившись в столице, прихватим с собой какую-нибудь большую «шишку», а то и самого президента. Пилот расскажет нам все — куда садиться, где кого искать. Их самолеты примелькались, шума от них мало, к тому же никто не ожидает такой заварухи. Если их вояки заметят нас, они подумают, что прилетел кое-кто из своих.
Вот так, парни. Мы захватим большую «шишку» и узнаем, где хранятся атомные бомбы. Наверняка у них под боком есть какой-то запас, и нашему заложнику придется сделать все, чтобы мы их получили. А если ему наплевать на свою жизнь, мы возьмем его семью, чтобы жена и дети замолвили за нас словечко. Так или иначе, бомбы будут наши. По городу расползутся слухи, страна потеряет доверие к власти, и правительство пошлют ко всем чертям. Мы перетащим сюда бомбы и оружие, объявим эту территорию своей и станем хозяевами Саутвэла — князьями, баронами… королями! А позже наши люди отправятся на завоевание других земель. И ни одно правительство нас уже не остановит.
Хаммер вскочил. Он уже видел в воображении картины великого похода. И, конечно же, в глубине души он знал, что его предназначение не в грабежах и разбоях. Закаленный болью и горем, после долгой битвы за жизнь, Хаммер видел себя победителем — Александром… Наполеоном. Он действительно хотел сделать свою страну великой и мощной державой. Что касается других… Слишком долго в его судьбе «другие» означали «врагов», и плевать он хотел на остальную половину мира.
— Больше не будет голода, — тихо шептали его губы. — больше не будет замерзших от стужи и промокших под дождем. Люди узнают покой. Никто не будет прятаться и убегать. Мы остановим это вечное бегство в никуда. Наши дети перестанут умирать от голода. Они будут расти такими, какими их задумал Господь — свободными и счастливыми. Эх, парни! Мы построим собственное будущее… И я уже вижу прекрасные высокие города под мирным и добрым солнцем.
Его помощники неловко шевельнулись. После десяти лет общения они привыкли к странным перепадам настроения своего грозного главаря. Восторженные речи и огромные амбиции Хам-мера не вмещались в рамки мышления этих парней, но внушали им ужас и благоговейный трепет. На юге о ловкости и дерзости Хаммера ходили легенды, и даже враги уважали его за удачу. К тому же план казался простым и выполнимым.
Размышляя о будущем, они обычно мечтали о хорошем богатом доме с большим гаремом и грудами барахла. Но свержение правительства было настоящим делом, за которое не жалко отдать и жизнь. Им с детства твердили, что во всех болезнях и бедах, во всей их горькой судьбе виновато только правительство. Потом оно стало их врагом. Оно убивало лучших друзей, лишало добычи, загоняло в трудовые лагеря. Правительство мешало жить, натравливая на них всех и каждого. И оно никогда не оставит их в покое… наедине с этой милой зеленой землей.
По если они сделают это… Если у них появится оружие… Собака, бродившая вокруг стоянки бандитов, мелькала в пятнах лунного света, как бесформенная призрачная тень. Издав короткий тоскливый вой, пес медленно спустился по склону холма и помчался к засыпавшему городу.
Глава 3
Аларик Вэйн проснулся от скребущих звуков. Затуманенное сознание прорвалось сквозь пелену сна, и мальчик открыл глаза. Лунный свет, вливаясь в окно, мерцал на корешках разбросанных книг и серебрил сталь приборов, расставленных на полу у стены. А там, за окном, начиналась черно-белая фантазия, в которую превращался мир под чарами высоких звезд.
И вот пришло пробуждение. Выскользнув из кровати, Аларик подбежал к окну и взглянул в прорезь ставня. Его пес, царапая стену, просился внутрь. Животное нервничало и казалось возбужденным. Мальчик раскрыл ставни, и пес быстро перескочил через подоконник.
Тихо заскулив, собака дернула Аларика за штанину пижамы, фыркнула в сторону юга и встряхнулась. Большие светлые глаза мальчишки засверкали в лучах сияющей луны, но маска из косых теней закрыла детское лицо, и на виду остались только три морщинки, выдававшие серьезную озабоченность.
Ему надо… надо… подумать!
Пес предупреждал об опасности с юга. Но мутация, изменившая мозг животного, лишь обозначила зачатки разума, и верный друг во многом по-прежнему оставался собакой. Он не мог понимать или сопоставлять события, выходившие за грань элементарного уровня. Три года назад, заметив у щенка определенные задатки, Аларик занялся его обучением, и постепенно между ними установилось частичное взаимопонимание. До этого времени они просто помогали друг другу — охотились, совершали дальние походы или убегали от диких собак. Но теперь пришла настоящая опасность. Там, за городом, в южном направлении, появились плохие люди — вот и все, что могла сообщить собака. И этого хватило бы для любого нормального человека. Но Аларик не был нормальным.
Он стоял, подрагивая от усилий. Тонкие пальцы судорожно сжимали голову, как бы вминая в череп выползавший от напряжения мозг. Что все это значит? Как ему поступить?
Опасность оформилась в образ, он замкнул на нее цепь приставных инстинктов и начал ждать подсказки. Первый импульс пришел от шайки «чистых» детей, которые договаривались избить мутанта. Второй появился от стаи диких собак, а третий — от следа медведя. Первое решение: с тех пор как численность людей уменьшилась, хищные звери совсем обнаглели — надо бежать. А потом, будто в конвульсиях внутренней борьбы, мозг извергнул старое решение: бежать должен весь город — личное бегство поможет.
Надо думать… думать! Есть опасность, от которой нельзя убежать. Что делать в этом случае? Ум
