очень часто они реально не находятся на столь низком уровне, который предполагают их интерпретаторы; но как бы то ни было, этим можно объяснить, почему «анимизм», который вообще составляет лишь одну частную точку зрения учения, мог быть принят для характеристики его в целом. Действительно, в случае вырождения естественно, что высшая часть учения, то есть метафизическая и «духовная» сторона, исчезают более или менее полно; следовательно, то, что вначале было вторичным, а именно космологическая и «физическая» сторона, к которой, собственно, и принадлежит «анимизм» и его применение, неизбежно приобретает преобладающее значение; в результате, даже если он еще и существует в некоторой мере, то легко ускользает от внешнего наблюдателя, тем более что последний, игнорируя глубокое значение ритуалов и символов, неспособен распознать того, что открывается высшим порядком (не в меньшей степени он неспособен также распознать этого и в следах полностью исчезнувших цивилизаций), и полагает, что все можно объяснить в равной мере в терминах «магии» и даже, нередко, просто-напросто 'колдовства'.
Четким примером того, что мы только что сказали, может служить «шаманизм», который, в основном, рассматривается как одна из типичных форм «анимизма»; это название, происхождение которого довольно, впрочем, неясно, означает, собственно, ансамбль традиционных учений и практик некоторых монгольских народов Сибири; иногда его понимают шире, распространяя на то, что имеет более или менее сходный характер. Для многих «шаманизм» — это почти синоним колдовства, что, конечно, не верно, так как это совершенно разные вещи; это слово, таким образом, претерпело изменение, противоположное слову «фетишизм», которое этимологически имеет смысл колдовства, но которое применялось к вещам, не имеющим отношения к этому. Отметим по этому поводу, что различие, которое некоторые хотят установить между «шаманизмом» и «фетишизмом», рассматривая их как две разновидности «анимизма», не является, может быть, столь четким и столь важным, как они думают: будь то человеческие существа, как в первом случае, или какие-нибудь объекты, как во втором, служащие, главным образом, «поддержкой» или «конденсаторами», если так можно сказать, для определенных тонких влияний, это всего лишь простое различие «технических» способов, которое, в целом, совершенно несущественно.[120]
Если рассматривают, собственно говоря, «шаманизм», то в нем обнаруживают существование очень развитой космологии, имеющей сходство с космологиями других традиций во многих пунктах, начиная с разделения на 'три мира', которое, видимо, представляет самое его основание. С другой стороны, здесь встречаются также и ритуалы, сравнимые с некоторыми ритуалами, принадлежащими к традициям самого высокого порядка: некоторые, например, поразительным образом напоминают ведические ритуалы; есть среди них также и такие, которые более явно происходят от первоначальной традиции, подобные тем, в которых главную роль играют символы дерева и лебедя. Несомненно, таким образом, что здесь есть нечто продолжающее традиционную правильную и нормальную форму, по крайней мере, в своем истоке; притом, вплоть до современной эпохи, сохранилась определенная 'линия передачи' необходимых для осуществления функций «шаманизма» сил; но когда мы видим, что он свою деятельность посвящает прежде всего самым низшим из традиционных наук, таким, как магия и гадание, то в этом можно заподозрить присутствие очень реального вырождения, и мы можем даже себя спросить, не доходит ли оно иногда до настоящего извращения, которому вещи этого порядка могут быть весьма легко подвержены, если они получают столь чрезмерное развитие. По правде говоря, есть достаточно опасные признаки этого: одним из них является связь, устанавливаемая между «шаманом» и животным, связь, касающаяся исключительно индивида и, следовательно, никоим образом не сопоставимая с коллективной связью, конституирующей то, что к делу и не к делу называют «тотемизм». Впрочем, мы должны сказать, что то, о чем здесь идет речь, само по себе может быть интерпретировано совершенно законным образом, не имеющим ничего общего с колдовством; но более подозрительный характер этому придает тот факт, что у некоторых народов, если не у всех, животное тогда рассматривается в определенном роде как форма самого «шамана»; и подобное отождествление не так уже далеко, может быть, от «ликантропии», такой, какая существует, главным образом, у народов черной расы.[121]
Но есть еще нечто, более непосредственно связанное с нашим предметом: среди психических влияний, с которыми «шаманы» имеют дело, естественно, различаются два вида, одни благотворные, а другие — пагубные, и так как очевидно, что незачем опасаться первых, занимаются почти исключительно вторыми; таков, как представляется, по крайней мере наиболее распространенный случай, так как возможно, что «шаманизм» включает в себя достаточно разнообразные формы, между которыми надо делать различие в этом отношении. Речь, впрочем, вовсе не идет о «культе», воздаваемом этим пагубным влияниям, что было бы чем-то вроде сознательного «сатанизма», как его здесь иногда ошибочно предполагают; речь, в принципе, идет лишь о том, чтобы помешать вредить, нейтрализовать или отвратить их воздействие. То же замечание можно было бы высказать и относительно других предполагаемых 'поклонников дьявола', которые существуют в различных странах; вообще говоря, почти невероятно, чтобы реальный «сатанизм» мог быть делом для всего народа. Однако не менее верно, что, каково бы ни было первоначальное намерение, манипулирование с влияниями этого рода без всякого обращения к влияниям высшего порядка (и еще менее к собственно духовным влияниям) приводит самим ходом вещей к возникновению настоящего колдовства, впрочем, совершенно отличного от колдовства вульгарных западных 'деревенских колдунов', которые представляют собою не более чем осколки магического знания настолько вырожденного и редуцированного, насколько это возможно, до точки полного угасания. Магическая часть «шаманизма», конечно, обладает совсем другой действительной ценностью, и именно поэтому она представляет собою нечто опасное по крайней мере в одном отношении; действительно, постоянный, так сказать, контакт с этими низшими психическими силами наиболее опасен прежде всего для самого «шамана», это разумеется само собою, но также и с другой точки зрения, круг влияния которой «локализован» гораздо менее узко. Действительно, может случиться так, что некто, оперируя более сознательным образом и с более обширными познаниями (что не означает познаний более высокого порядка) использует те же самые силы совершенно для других целей помимо воли «шаманов» или тех, кто действует, как они, играя роль не более, чем простых инструментов для аккумуляции упомянутых сил в определенных точках. Мы знаем, что по всему миру имеется определенное количество «резервуаров» влияний, распределение которых, разумеется, не несет в себе ничего «случайного», и очень хорошо служащих намерениям определенных «сил», ответственных за все современное отклонение; но это требует дополнительного объяснения, так как с первого взгляда можно было бы удивиться тому, что остатки, которые некогда были подлинной традицией, отдают себя 'подрывной деятельности' подобного рода.
Глава 27. ПСИХИЧЕСКИЕ ОСТАТКИ
Чтобы понять то, что мы только что сказали о «шаманизме» и какова та основная причина, по которой мы высказали здесь это суждение, надо отметить, что эти следы, сохранившиеся от вырожденной традиции, высшая или «духовная» часть которой исчезла, по своему существу совершенно подобны той части психических остатков, которые человеческое существо оставляет после себя, переходя в другое состояние и которые с того момента, как они таким образом были оставлены «духом», тоже могут служить чему угодно; однако, будут ли они сознательно использованы магом или колдуном или, бессознательно, спиритами, те более или менее пагубные следствия, которые могут проистекать от них, не имеют, очевидно, ничего общего с собственным качеством существа, которому эти элементы принадлежали прежде; это не более чем особая категория 'блуждающих влияний', согласно выражению, используемому дальневосточной традицией, которые сохраняют от этого существа не более, чем чисто иллюзорную видимость. Чтобы лучше понять это подобие, необходимо дать себе отчет в том, что сами духовные влияния, чтобы вступить во взаимодействие с нашим миром, должны с необходимостью найти соответствующие «опоры», сперва в психическом порядке, а затем в самом телесном порядке, ведь нечто аналогичное есть и в конституции человеческого существа. Если эти духовные влияния потом отходят по какой-нибудь причине, их прежние телесные «опоры», места или объекты (когда речь идет о местах, то их расположение, естественно, находится в соответствии со 'священной географией', о которой мы говорили выше) не перестают быть из-за этого менее насыщенными психическими элементами, которые будут даже
