меня от обязанностей статс-дамы!
– Сюзанна, дитя мое, не огорчайтесь, – жалобно сказала Мария Антуанетта. – Ведь ничего ужасного не произошло.
Я метнула на нее испытующий взгляд. Да, поистине только она чувствует себя неловко от того, что делает.
– Мадам, – сказала я громко, – мне не остается ничего другого, кроме как передать мужу приказания принца Конде… Я сделаю это. И завтра приступлю к своим обязанностям статс-дамы.
– Вы так холодны, Сюзанна, – заметила королева. – Но вы-то, вы остаетесь в Париже!
– Бедняжка безумно влюблена в мужа, – насмешливо протянул граф д'Артуа. – Боже, как трогательно!
– Принц, уверяю вас, от излишней чувствительности, которой вы страдаете, прекрасно помогает чашка свежего обжигающего кофе, – заявила я.
– Что вы хотите этим сказать?
– О, только то, что сказала. Мадам, – обратилась я к королеве, – позвольте мне удалиться.
– Пожалуйста, милочка. И поскорее придите в себя. У вас ужасно скучный вид.
В голосе Марии Антуанетты уже звучало раздражение. По ее мнению, я должна была танцевать от полученного известия.
Я вышла из кабинета принца в прохладную галерею, освещенную яркими мерцающими вспышками далекого фейерверка. Жанно неизвестно когда вернется ко мне. Муж уезжает в Альпы. Кто же останется со мной? Граф д'Артуа?
Мне было невыносимо сознавать, что ему так легко удалась эта интрига. Он одурачил меня, и это меня уязвляло. Что ж, он имеет теперь все основания посмеяться… Теперь у него будет совершенно свободное поле деятельности, а я лишусь единственного оружия – его ревности.
И тут у меня в голове мелькнула мысль, что я совершила ошибку.
Действительно, зачем мне добровольно сдаваться, идти на попятную и подставлять себя под удары обольщения графа д'Артуа? Лишь бы внешне сохранить гордость и хладнокровие?
Да он будет в тысячу раз унижен, если я изменю свое намерение и спутаю его карты!
Я стремительно обернулась, рывком распахнула дверь кабинета.
– Мадам! – воскликнула я, приседая в реверансе. – Мадам, я передумала.
– Что такое, сударыня?
– Пользуясь законным правом пребывать вместе с супругом, я ставлю вас в известность, ваше величество, что покину Париж вместе с мужем и поеду в форт Жу. Я вынуждена на время отказаться от должности статс-дамы вашего величества. Долг повелевает мне сопровождать супруга.
Если бы в тот миг кто-нибудь вошел в кабинет, он непременно изумился бы при виде лица графа д'Артуа.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ЛЮБОВЬ В ХРАМЕ АМУРА
Мощный форт Жу… Орлиное гнездо, затерявшееся в непроходимых горах и дремучих лесах. Старинная огромная крепость, опорный пункт Франции в Швейцарских Альпах. Грубые величественные бастионы с жерлами пушек в бойницах, не уступающие бастионам Бастилии. Единственное обиталище человека в высокогорных Альпах, где сосны растут выше крепостных башен.
За фортом Жу открывалась дорога к знаменитым швейцарским озерам, Женеве и Лозанне.
А еще – мрачные сырые подземелья, казематы с орудиями пыток, сохранившимися со времен инквизиции, каменные влажные стены. И как единственная отрада – пять уютных комендантских комнат с мягким светом, простенькой мебелью и коврами, занятые нами после смерти бывшего коменданта Жу графа де Сен-Мориса.
Это место помнило страдания Мирабо, помнило его бессмертные литературные творения, его безрассудную смелость.
Когда он был заточен в форт Жу, к нему приехал принц крови Конти с надеждой добиться раскаяния. Принц держался высокомерно и презрительно, но Мирабо умел ставить зарывающихся на место. Произошла ссора.
Принц Конти спросил:
– Что бы вы сделали, сударь, если бы вам дали пощечину?
– Монсеньор, – отвечал Мирабо, – этот вопрос был затруднительным до изобретения пистолетов и пороха.
Все это я вспомнила по дороге в форт Жу, когда наша карета, мягко покачиваясь на рессорах, находилась в четырех лье от крепости. Мы только что покинули уютный крохотный альпийский городок Понтарлье.
Воздух в горах был прохладнее и чище, чем в долине, и я, высунувшись в окно, вдыхала его полной грудью. Небо было пронзительно-лазоревое, словно вобрало в себя все цвета морской синевы. Месяц май украсил крутые хребты Альп кудрявыми кружевами пышной зелени, и среди этой растительности стремительно спускались вниз горные каменистые тропы, проложенные стадами овец и коз. На дорогу, по которой ехали мы, со всех сторон наступали кустарники; терпко пахло цветущей жимолостью – ее красивые белые цветки напоминали женскую руку с одним отставленным пальцем. У отверстий скалистых горных пещер нежно попискивали ласточки, а высоко в небе, распластав крылья в гордом полете, парили орлы. Провожатый рассказывал нам, что эти огромные птицы хватают даже детей и уносят в свои гнезда.
