– В Париже вам было бы лучше.
– Вот что мне довелось от вас услышать, сударь! Ну что ж я полностью разделяю ваше мнение… Чем сидеть подле вас и слушать ваши визги, я бы лучше танцевала в Версале и имела толпу любовников. Вы дали мне прекрасный совет, сударь: как это удобно, когда имеешь разрешение законного супруга! Он побагровел, и голос его сорвался на фальцет:
– Все равно, вам лучше было бы в Париже!
– Вы говорите так после того, как я пожертвовала благосклонностью королевы, нарушила ее волю, и все – только для того, чтобы быть с вами? Вы… как вы можете так говорить! Это более чем неблагодарность, это – подлость, если хотите; вы же после этого – просто болван!
– Да, я болван, потому что раньше ничего не замечал! Я смотрела на него, ничего не понимая. Что за чертовщина?
Или он с ума сошел, или влюбился в другую и хочет выставить меня отсюда, чтобы я не мешала ему. Относительно второго предположения – я бы ни в коем случае не стала мешать. Может быть, появление у моего супруга любовницы освободило бы меня от еженощных посещений, которые мне уже порядком надоели. Но в кого же он мог влюбиться? Неужели в крестьянку из каких-то швейцарских деревень, разбросанных вокруг замка? Других подходящих кандидатур в форте Жу не было. Горничная, которая прислуживает мне, не так уж красива, да и по-французски почти ничего не понимает…
– Вот, прочтите! – проговорил Эмманюэль, вперив в меня гневный взгляд, от которого мне хотелось смеяться, и бросил на край стола какие-то бумаги.
Я взяла первую из них – это была огромнейшая депеша за подписью принца Конде.
– Объясните мне вкратце содержание, – сказала я, – я не умею читать военные бумаги и ничего не понимаю в них.
– Да тут все просто, мадам! Шестой и седьмой пункты особенно замечательны.
Я быстро пробежала указанные пункты глазами. В них говорилось, что военное командование чрезвычайно недовольно службой моего супруга и тем, как он выполняет свои обязанности, – в частности, он якобы ослабил обороноспособность северо-восточной границы Франции, распустил гарнизон, не навел порядка в форте: все это высказывалось в несдержанной, даже грубой форме.
– Не понимаю, какое имеет ко мне отношение то обстоятельство, что вы дрянной военный, – заметила я.
Далее в письме было:
«А более всего, я недоволен тем, что вы проявляете деспотизм по отношению к вашей супруге, столь варварский для нашего века. К ней чрезвычайно привязана королева, ее любит его величество король. Ее отец, верный слуга престола и отличный военный, обращался к вам с настоятельными просьбами отпустить его дочь в Париж, однако вы не сочли нужным согласиться. Это вызывает у нас огромное неудовольствие. Вы – солдат, вы должны исполнять приказы командования. Но жена ваша не обязана нести тяготы солдатской службы. Она принадлежит к одной из самых знатных фамилий нашего славного королевства. Поэтому мы настоятельно рекомендуем возвратить ее в Париж, в противном случае мы вас уведомляем, что для нерадивых военных существуют крепости, более отдаленные, чем форт Жу: к примеру, опорные пункты Франции на Микеленах в ньюфаундлендских водах или в Вест-Индии, испытывающие большой недостаток в полковниках, подобных вам.
Принц Конде».
Таким образом завершалось это грозное письмо.
– Что это значит? – спросила я. – Мой отец действительно просил вас отослать меня в Париж, а вы отказались?
– Я не видел вашего отца со дня нашей свадьбы! Покачав головой, я взяла вторую бумагу и, едва прочитав первые слова, расхохоталась: какой-то доброжелатель извещал моего мужа, что рога, которыми отягощена его голова, по-видимому, не причиняют ему ни малейшего беспокойства, что у меня в форте Жу есть давний, испытанный любовник, с которым я сошлась еще в юном возрасте и от которого жду сейчас второго ребенка, и что если он, мой муж, желает избавиться от рогов на голове, то ему следует немедленно отослать меня в Париж.
– В одном я могу вас уверить, – произнесла я, давясь от смеха, – никакого ребенка я не жду, и ваша прелестная голова, Эмманюэль, еще не украшена рогами. Хотя, если наши ссоры будут продолжаться, я не ручаюсь, что вы убережетесь от подобного украшения.
– Видите, как вы говорите! – крикнул он в крайней ярости. – Я был просто слеп, я думал, что вы ангел!
– А что думаете теперь?
– Что вы просто кокетка, которыми наполнен весь Версаль! Вы настоящий демон!
– О, сколько испанского пыла, сударь! Какие слова, какие фразы! Не думайте, что они на меня подействуют. После того как я в присутствии графа д'Артуа и королевы заявила, что поеду с вами в Жу, я вернусь в Париж только в вашей компании, будьте уверены! Я не желаю подвергаться насмешкам из-за ваших ничтожных бредней.
– Вы потому и не хотите возвращаться, что имеете в Жу любовника!
– Ну да! – сказала я насмешливо. – Может быть, повара Купри? Его объемистое брюхо давно меня очаровывает.
– Не знаю я, что вас очаровывает! В Жу не один Купри, здесь полно мужчин!
– Можно подумать, в Париже их нет.
Он запнулся и мгновение яростно смотрел на меня, а потом продолжил с не меньшим ожесточением:
– Я знаю, что вы мастерица спорить! В форте все солдаты видят вас, любуются вами!
– Не могу же я стать невидимой!
