И мы опять задумались. На глубине в сто метров.
Не знаю, о чем думал Алешка, а я думал совсем не о том. Я думал о том, как хорошо и спокойно в нашем далеком родном доме. Даже в пансионате «Горное гнездо» и то лучше, чем на дне моря. Сидели бы сейчас, в «час полуденного зноя», в столовой… Тетя Женя звенит посудой на кухне. Бандитка Р.М. похрапывает в кресле. Алешка шелестит страницами книги. Боцман, разинув рот, слушает рассказы Профессора о подводных кладах. А Профессор, когда мы играем в «Загадай число», всегда загадывает одну и ту же цифру. Цифру «3».
– Лешка! – вскрикнул я.
– А? – он вскинул голову. – На самом интересном месте разбудил. – Он уже втянулся в тети-Женин режим и неумолимо спал после обеда.
– Потом досмотришь. – Я весь дрожал от простой разгадки шифра, который придумал наш наивный и простодушный Профессор. – Загадай число!
Он повернул ко мне голову и хлопал глазами.
– Загадал?
– Загадал. А зачем?
– Три! – выпалил я. – Понял?
Алешкины глаза начали яснеть, просыпаться и расширяться.
– Профессор всегда загадывал эту цифру, чтобы не забыть ее. Чтобы не забыть, сколько он прибавлял к координатам!
– Он, наверное, все время твердил ее, держал в голове. О! Я еще вспомнил! Р.М. его один раз спросила, сколько ему лет, а он ляпнул: три!
– Глупая шутка, – сказала тогда Р.М. – Простофиля.
Мы включили главный монитор. Вспыхнула красная точка на зеленой карте. Расчерченной сеткой параллелей и меридианов.
Алешка повернулся ко мне:
– Разбирайся. Мы их еще не проходили.
Мы-то проходили. Но от всех этих «северная широта», «западная долгота», от градусов и минут ничего в голове у меня не осталось. Да и не было, если честно. Кроме путаницы. Никогда не понимал: какая может быть долгота у шара? Где у шара длина, а где ширина? Вы знаете? Вот именно.
Задачка в принципе была не сложной. Определить, сколько там в одном градусе миль, сделать простой расчет на разницу и прибавить по трешке к каждой координате.
– Ты размеры Земли помнишь? – с надеждой спросил я Алешку.
– Какой земли? На даче?
Ясно. Я опять с надеждой взялся за морской справочник. И нашел-таки нужные цифры. Разобрался в них с грехом пополам. Подсчитал в уме, прибавил. Показал Алешке на карте.
– Понял, – сказал он. – Вверх и вправо.
– На Север, – уточнил я с возмущением, – и на Восток.
– Какая разница? – тоном Р.М. отрезал он. – Поехали!
Он перевел «Марфу» в режим автоматики, и через несколько минут мы оказались в той точке, которую заложил в компьютер Охранник. Как и ожидалось, никакой «Тасмании» здесь не было. Были только заросли водорослей, разбитая лодка вверх дном и все те же драные покрышки. Мы повисели немного над этим безобразием, и Алешка подвел курсор к нужной точке: вверх и вправо. Туда и сюда по нескольку миль. «Марфа» рассудила более рационально. Она не полезла вначале вверх, а потом вправо. Она пошла ходом шахматного «слона» – по диагонали. Плыли мы недолго, на небольшой глубине. День на поверхности был солнечный. По песчаному дну бегала веселая рябь. Резвилась мелкая серебристая рыбешка. Особенно когда в стайку врывались разбойники-тунцы или беспощадная акула.
Но мы мало обращали внимания на повседневную жизнь и проблемы подводной фауны. Мы смотрели вперед, в туманную дымку. А она начала вдруг сгущаться, плотнеть, словно в голубом небе собиралась из светлых облаков серая густая туча. Она становилась все резче в своих очертаниях и все темнее в цвете. И как бы превращалась в длинную подводную скалу. Немного заросшую водорослями.
– Вот она, – тревожно выдохнул Алешка. – «Тасмания».
Да, это была «Тасмания». Она стояла (или лежала) на илистом дне на ровном киле, лишь чуть накренясь на правый борт. И была похожа на длинный панельный дом. С побитыми стеклами. Мы подплыли к «Тасмании» с кормы, на которой четко виднелось составленное из выпуклых латинских букв ее имя, а весь корпус уходил от нас вдаль, все в ту же туманную дымку.
– Какая она громадная, – прошептал Алешка.
«Марфа» зависла над «Тасманией», словно давая нам внимательно ее рассмотреть. Это было печальное зрелище. Оно вызывало какое-то щемящее чувство. Похожее и на грусть, и на тревогу одновременно.
Судно лежало здесь еще сравнительно недолго, но уже подверглось разрушительному действию моря. Со всех мачт, антенн, лееров, надстроек, шлюпбалок свисали лохмы водорослей. Слой ила покрывал палубы. Стекла в иллюминаторах и окнах, если были целы, покрылись тоже каким-то зеленым налетом.
Грустная и жуткая картина.
– Дим, – тихонько спросил Алешка. – А Тасмания – это королева такая?
– Река, кажется, – неуверенно соврал я.
– А где?
– Там, – я махнул рукой куда-то за спину, – в другом полушарии.
– А! В Восточном, да?
– Или в Южном.
– Тогда тем более…
Поговорили… Совсем не о том, что нас тревожило при взгляде на печальный вид затонувшего корабля.
– Дим, – прошептал мне в ухо Алешка, – я туда не полезу. Там, наверное…
– Нет, – уверенно сказал я. – Профессор говорил, что все пассажиры и весь экипаж спаслись на шлюпках. И их подобрал на борт какой-то танкер.
– Все равно, – он поежился как от сквозняка. – Как-то мне не нравится…
Я его понял. Мне тоже не нравилось, что мы собираемся нарушить покой этого затонувшего корабля. Ведь он был полон жизни. Бороздил морские просторы. На нем плыли люди. Чему-то радовались. А потом им выпало такое испытание. А мы за золотом полезем… Но «Марфу»-то надо выкупать. Для Профессора и его исследований. Правда, мы ее угнали у бандитов, но ведь какой-то легальный владелец у нее есть…
Теперь нам предстояло приступить к работе. Вообще, когда я увидел, какой громадный корабль эта «Тасмания», я понял, что отыскать в нем золото просто невозможно. Но, к счастью, на обороте любимого листка из любимой тетради Профессора была изображена схема корабля – в разрезе, и на ней отмечено расположение корабельного сейфа.
Чтобы добраться до него, нужно было пройти через три железные переборки и внешний борт. Толщиной, я думаю, сантиметров пять. Причем наш манипулятор ведь до внутренних помещений «Тасмании» не дотянется. Значит, «Марфа» должна будет проникнуть внутрь корабля. А если она там застрянет? И мы вместе с ней. Вот тогда и мамочка наша ахнет и папочка нам позавидует. Все это я высказал Алешке. Все свои сомнения. Но он «безупречно» верил в «Марфу».
– Не застрянет, – уверенно сказал капитан, поглаживая рукоятку управления. – Очаровательная Марфа Васильевна.
Мы еще раз обошли «Тасманию» и установили «Марфу» носом к ее борту, где предполагали начинать работу. Я взялся за рукоятки манипулятора и включил режущее устройство. Это было что-то вроде лазера, как я понял.
Ствол манипулятора не доходил до борта «Тасмании» метра на три. Но как только я нажал кнопку, на ржавом железе затонувшего корабля вспыхнула и окуталась комочком пара ослепительно яркая точка – как звездочка в белом облаке. Я медленно повел ствол манипулятора вправо, и звездочка стала послушно чертить на корпусе «Тасмании» тонкий огненный след. Потом он пошел вниз, влево и снова вверх, замыкая на борту периметр громадного квадрата.
