предупреждать, чем потом с ней бороться.
В душе «пациента» борются противоречивые чувства. Если бы он мог, дал бы по уху недогадливому лекарю, выскочил в окно, и бегом-бегом докладывать начальству о случившемся. Да в том-то вся и беда, что не может он этого сделать. Средство, которое у него в крови гуляет, прежде, чем на стол наших корифеев-отравителей попало, веков пять на востоке использовалось. Им там животных для султанских зверинцев глушили. Тигр, скажем, после такой дозы еще бы неделю в состоянии нестояния находился. Так что, дня три-четыре подгибающиеся коленки и ватность во всем теле любезнейшему Геннадию Анатольевичу обеспечены.
На лице у «больного» глубокая задумчивость. Надо что-то делать. Как-то дать о себе знать. Бросаю ему соломинку:
— Вы один живете?
— С женой. — В глазах его появляется плохо скрываемая радость. Поймал, поймал. Умница ты мой.
— Наверное, надо оповестить её, где вы находитесь. А то она уже наверняка волнуется.
— Да. Если возможно, телефон…
— Телефон в другом конце корпуса. Вам самому не дойти. Если хотите, давайте номер, я позвоню.
Задумчивость на лице.
— Там новостройка. Телефон ещё не поставили. — Вяло оправдывается мой собеседник. — Если вас не затруднит, я дам вам рабочий телефон моего соседа, он передаст.
С сомнением гляжу на часы. Предусмотренный трудовым законодательством рабочий день уже подошел к концу, но будем считать, что сосед господина Красильникова работает сверхурочно.
— Ладно, — соглашаюсь я, — Давайте соседа.
Вот они, заветные семь цифр! Вот они — тройка, семерка, туз! Знаем мы этот телефончик. В служебном справочнике ФСБ видели. Он там за отделом наружного наблюдения закреплен.
— Кого спросить?..
— Петра Филипповича.
— Хорошо, — киваю я головой.
Оператор удовлетворенно прикрывает глаза. Ай да молодец! Выкрутился. Обманул фраера ушастого. Ну что ж, теперь самое время моей второй помощницы. Роль, что называется, «кушать подано». Вот она выплывает, лебедь белая.
— Павел Петрович, главврач вас к себе требует.
— Хорошо, скажите, что я сейчас буду.
Роль окончена.
— Ниночка, *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***натольевич, выздоравливайте. После еды вам непреодолимо захочется спать. А когда вы проснетесь, к общей слабости прибавится частичная амнезия. Под страхом смертной казни вам не удастся вспомнить события сегодняшнего дня. Уж не обессудьте, господин Красильников. Вы сами взялись играть в эти игры. Вас никто не принуждал.
— Эй-эй! Куда ты лезешь?! — дежурная по станции выскочила наперерез нарушителям из своего застекленного аквариума.
— Мамаша!.. Ну что вы, в самом деле, шумите? Я что, пытаюсь украсть ваши турникеты? — Детина, косая сажень в плечах, бережно поддерживая за плечо своего приятеля, широко и добродушно улыбнулся дежурной. — Ну, выпил человек немножко, ну, разморило его на солнышке. С кем не бывает? Что же ему по этому поводу, дома не ночевать?
— Меня это не интересует. Такси берите, — не унималась командирского вида мамаша. — А будите буянить — милицию вызову.
— Тю, зачем нам милиция? — в руке громилы появилась смятая купюра.
— Стой, Колян, держись, браток! — прислонившийся к нему приятель, едва удерживал вертикальное положение. — Мамаша, я же по глазам вижу, что вы добрая женщина. Неужели мы с вами не договоримся?
— Не положено пьяному в метро, — заметно смягчилась дежурная.
— Да разве ж он пьяный? Он усталый, — детина незаметно всунул «фантик» в карман форменной тужурки.
— Фу, как спиртягой прет. Ладно. Только чтоб тихо мне, — женщина потрясла пальцем перед носом возвышающегося над ней «братана».
— Заметано.
Станция метро «Курская» несмотря на поздний час, была довольно многолюдной. Однако в вагоне сочувственно настроенные мужики потеснились, освобождая место беспробудно пьяному собрату. Тот обвел пассажиров мутным взглядом и рухнул на скамью, уронив рядом с собой на пол кожаную сумку. «Кранты камере!» — вздохнул про себя его провожатый. И синий поезд метро повез «оператора» в бесконечное путешествие по кольцевой линии. Майор Валерий Пластун вышел на «Парке Культуры».
Глава 3
Ну что ж, господа «мушкетеры», пора подводить первые итоги. Как говорил император Наполеон, закладывая два пальца за лацкан своего любимого серого егерского мундира: «Ввяжемся в драку, а там разберемся!» Хорошо бы, конечно, знать, что думал на эту тему старик Кутузов. Увы, флегматичный фельдмаршал не утруждал себя изречением афоризмов, оставляя нам самим домысливать мнение победителя.
С дракой у нас все в порядке. Можно не сомневаться, что наружка уже поставлена на уши нашей милой проделкой. А что в наших закромах? Твердая уверенность в том, что против нас работает ФСБ. Немало, но в общем-то и немного. Топтуны, как известно, народ подневольный, и, как бы не беспокоила нас слежка, инициатива, скорее всего, исходила не от них. От кого же? Это ещё надлежало выяснить. Все, что у нас имелось на этот момент — кассета с записью похорон и номер телефона некоего Петра Филипповича. Расклад, конечно, ещё тот, но играть все таки можно. Ключевая фигура на данном этапе — «сосед Красильникова». Судя по всему, какой-то значительный чин в наружке. Информация о заказчике вчерашней видеосъемки должна проходить через него. Как говорил медвежонок Винни Пух: «Дерево само жужжать не может. А зачем тебе жужжать, если ты не пчела?»
«Петр Филиппович, Петр Филиппович, как бы нам с вами познакомиться поближе? Я вполне допускаю, что вы даже нормальный профи. Мастер своего дела. Только вот дело у вас такое малопрестижное и в рекламе не нуждающееся. Конечно, если хорошо поискать, то подход найти можно. Одна беда — времени нет. Что ж, придется настоять на личной встрече», — сопровождаемый такими грустными мыслями, я миновал скучающих у крыльца каменных львов и направился в наш сектор.
Слава Бирюков полудремлет в широком кожаном кресле, по-американски положив ноги на журнальный столик. Судя по груде окурков, образующих небольшой курган в пепельнице около компьютера, ночь он провел в трудах. Как и все сотрудники Центра, капитан Бирюков попал сюда по личному распоряжению Николая Михайловича, проводившего в жизнь волю Андропова. До этого он работал в контрразведке. Не совсем обычное занятие для выпускника КВИРТУ[8], но факультет, выпускающий спецов в области технической разведки, высоко котировался во всех учреждениях, имевших отношение к «борьбе под ковром». Что, в конечном счете, и привело талантливого офицера- технаря в стены барского дома на Остроженке. Здесь во всю богатырскую ширь развернулись и другие таланты этого молодого дарования. Что, в общем-то, и понятно. Когда генсек Андропов вручал карт-бланш генералу Рыбакову на формирование нашего спецподразделения, он как раз и подразумевал возникновение такой организации, в которой таланты ряда великолепно обученных людей были посвящены единой цели —
