– А, понимаю! Ты говоришь об этой железной птице. Она что, сбросила их да?
Виктор не смог удержаться от улыбки. Бесхитростный, но полный сочувствия к нему комментарий Рейны делал даже такое трагическое воспоминание менее печальным. Он кивнул.
– Да, в каком-то смысле. Эта «птица» сбросила их. Самолет потерял управление и врезался в гору, а в нем в этот момент были мои отец, мать и сестра.
– И они все погибли? – охнула Рейна.
– Да… все, – он взял ее за руку и, легонько пожав ее пальцы, добавил. – Поэтому я и сказал тебе ночью, что мне знакома горечь утрат, подобной твоей.
Внезапно она почувствовала, как что-то защипало у нее в глазах, словно горе, которое пришлось пережить ее мужу, странным образом, стало и ее горем, напомнив ей то, что когда-то пережила она сама.
– Это было так давно, – проговорила она. – Мне было всего года три, но до сих пор больно об этом вспоминать.
– Да, я понимаю, дорогая.
– А когда ты потерял свою семью в этой стране Будущего?
Он улыбнулся:
– Это произойдет лет через тысячу после сегодняшнего дня.
– Честно?! – вскрикнула молодая женщина.
– Честно.
– О, нет! – она беспомощно откинулась назад, а затем молитвенно сложив руки на груди, взмолилась. – Ну расскажи мне еще, пожалуйста!
И уступая ее настойчивому требованию, Виктор продолжил свой рассказ. Вкратце рассказав о том, что случилось, вернее случится с человечеством в следующие столетия. Он описал появление машин, новых человеческих идеалов. Виктор рассказал о новых медицинских открытиях, с помощью которых будут побеждены многие болезни.
Она слушала его часто перебивая, пытаясь выяснить значение многих непонятных слов. Но что особенно поразило Виктора – это то, с какой готовностью его жена верила в удивительные рассказы. Впрочем, в этом как раз и не было ничего странного. Ведь Рейна, как и все люди средневековья, была глубоко верующим человеком и не сомневалась в том, что существуют и великаны, и тролли, и эльфы, и феи, и из морских пучин поднимаются страшные чудовища. Поэтому все его рассказы были для Рейны не более неправдоподобными, чем те саги и мифы, которые окружали любого викинга с детства.
Они говорили уже очень долго. Но Виктор предусмотрительно не обо всем рассказывал сейчас Рейне. Так, например, он не говорил ей о страшном оружии, созданном людьми будущего. Он умолчал о войнах и возможности ядерного кошмара.
Рейна была страшно заинтересована. С горящими от восторга глазами, положив подбородок на руки, она с восторгом представляла себе картины того, как будут жить люди через многие сотни лет.
Когда Виктор замолчал, она подняла на него свой горящий взор и посмотрела на него как-то по- особому, словно видела в первый раз. И вдруг робко спросила:
– И там, в этом мире, ты любил меня, Виктор?
– Да!
– Ты так и говорил мне тогда в бане. Он улыбнулся.
– Я не забыл об этом, дорогая. На ее лице появилось нетерпение.
– Но если ты любил меня в стране Будущего, почему же я об этом не помню.
Он мягко предположил, желая успокоить ее:
– Может быть, потому что, ты еще не прожила эту жизнь.
Рейна нахмурилась, обдумывая его слова.
– От всего этого голова кругом идет! И как меня там звали? или будут звать?
– Моника.
– А какая она, эта Моника? Он улыбнулся:
– Очень независимая.
– А что значит – «независимая»? Виктор усмехнулся; ему ужасно нравилась непосредственность и какая-то наивность вопросов Рейны.
– Ну это значит, что ты будешь очень привязана к своей карьере киноактрисы.
– Подожди, а что такое «карьера», а киноактриса – что такое?
И снова ему пришлось объяснять жене, что означает слово «киноактриса» и, вообще, что такое кино. Наконец, когда он сравнил кинофильмы с движущимися картинками, Рейна, кажется, более-менее поняла сам принцип и разочарованно протянула:
– А-а, так это что-то вроде бродячих лицедеев. И неужели я любила эти бегущие картинки больше чем тебя?
Виктор посчитал, что необходимо оправдать Монику.
– Ну, ты ведь хотела быть звездой!
