– Я никогда не лгала, просто не рассказывала о некоторых подробностях моего прошлого.
– Ты не рассказывала и многого другого. – В голосе Марко не было гнева, только грусть.
– Что же ты еще раскопал?
– Между прочим, я узнал о том, что твой дядя Брюс прошлой весной женился на разведенной богатой даме из Палм-Бич, на даме десятью годами старше его. Ты знала об этом?
– Нет, мне нет никакого дела до этого.
– Кроме того, я нашел Хавьера и Росалиту Сантьяго, – сказал Марко и многозначительно замолчал.
Лия оцепенела, услышав имена, которые не слышала добрых двадцать лет.
Через несколько минут она обрела голос, но душа ее все еще была расколота на множество мелких осколков.
– Ты нашел их? – только и смогла она вымолвить. Лия была очень рада, что Марко не видит потрясения, которое он вызвал своим сообщением. Но нашел ли он их на самом деле?
– Я их нашел, – повторил он тоном, какой бывает у карточного игрока, который только что получил на руки козырного туза. Немного помолчав, он сказал: – Я также нашел их сына и двух дочерей. И пару золовок и внуков.
– Как?.. – взволнованно заговорила Лия, поколебалась, но продолжала спрашивать, охваченная странным возбуждением: – Где?..
– У меня есть кое-какие связи, – повторил он уже ставшую знакомой фразу.
В первый раз она прозвучала натянуто, теперь же показалась Лии совсем обычной.
– Они… как они?
Это прозвучало так банально: как они? Однако то была единственная фраза, которую был способен произвести на свет ее мгновенно вскипевший разум.
Его ответ был столь же банален:
– У них все хорошо.
По тону Марко Лия поняла, что он прекрасно понимает, насколько глубоко его сообщение потрясло ее.
Значит, он знал – но откуда? – что она всю жизнь мучилась вопросом: что сталось с семьей матери?
Лия никогда не рассказывала об этом Марко. То была одна из ее самых сокровенных тайн, которой она не желала делиться с ним в минуты самой тесной близости. Раскрыть свое прошлое – значило приоткрыть самую незащищенную часть своего существа.
Лия так и не осмелилась открыться Марко.
Как, впрочем, и никому другому.
Так откуда же он все узнал?
– Ты… разговаривал с ними? – испытующе спросила она Марко.
– Лично я – нет. Лия проявила нетерпение:
– А я могу поговорить?
– Лия, они даже не подозревают о твоем существовании.
Его слова разбили вдребезги тонкую скорлупку хрупкой, глупой надежды, которая охватила ее всего несколько секунд назад.
Что она себе вообразила?
Конечно, они не знают о ее существовании. Она понимала это всегда – всю свою жизнь.
Разве не говорила ей мать голосом, полным тоски, о своем заветном желании соединить своего мужа и дитя с семьей, которую она давно потеряла?
Разве не выплакала мама все глаза от горя, что ее родители так и не узнали, что их дочь родила им прелестную внучку?
И, конечно, Лия понимала, что ее родственники не думают о ней и не ищут ее. Они даже не знают, что она живет на свете.
Именно об этом подумала Лия, когда Марко обрушил на нее свой рассказ…
Нарисованная ею картина оказалась иллюзией: воображение всегда рисовало ей любящую, ожидающую ее появления семью, которая жаждала соединиться с ней все годы после смерти ее родителей. Ей представлялись люди, которые обнимут ее, защитят и, самое главное, дадут ей ощущение родства.
Она потеряла это ощущение с тех пор, как погибли ее отец и мать.
Только в объятиях Марко находила она какую-то замену этому семейному чувству, но… близость с Марко тоже оказалась иллюзией.
– Где они? – спросила Лия.
– Не могу сказать.
Лию пронзил гнев, и она, несмотря на темноту, впилась в Марко разъяренным взглядом:
