– Я не могу это сделать! – в отчаянии простонала она, измученная схватками.
– Нет, можете!
– Мне нужен Эммет! – воскликнула Лекси, ощутив приближение очередной схватки.
– Кто такой Эммет? – услышала Лекси голос доктора. Сегодня дежурил не Ной Стейн, ее постоянный гинеколог, а другой врач, более молодой и симпатичный, деловитый человек по имени Грегори.
– Эммет – отец моего ребенка.
Акушерка взглянула на доктора, словно желая сказать: «Этому Эммету нет никакого дела до того, что здесь происходит».
– Для него это важно! – крикнула Лекси. – Важно!
– Конечно, важно, – спокойно согласилась акушерка, снова повернувшись к Лекси, и принялась считать до десяти.
Лекси застонала, мысленно проклиная троих людей, совершенно равнодушных к чужой боли, но позволяющих терзать ее. Этот ребенок не спешил бы появиться на свет, если бы знал, что его отца не могут найти.
– У меня ничего не получается, – пробормотала она сквозь слезы, но, казалось, никто не услышал ее.
Неужели этот кошмар происходит на самом деле?
– Я не могу. Не могу…
– Ладно, – сказал доктор, бросив взгляд на Лекси, – если хотите родить, вытолкните ребенка при следующих схватках.
«Я не хочу рожать! – подумала Лекси. – Зачем мне этот ребенок, если ни он и ни я не нужны Эммету?
– … восемь-девять-десять, тужьтесь, Лекси, ребенок выходит, тужьтесь сильнее! Один-два-три…
Я должна остановить это сейчас, сказать им, что передумала и не хочу этого ребенка. Иначе я потеряю Эммета – он еще не готов стать отцом. Он говорил мне, что не готов стать мужем, еще до того, как мы узнали о ребенке. Я не могу сделать это – не могу, не могу, не могу…
– Девочка! – воскликнула акушерка. – Лекси, у вас прекрасная девочка! Поздравляю, дорогая.
Она лежала на подушке, совершенно обессилевшая, испытывая лишь чувство облегчения. Все закончилось. Слава Богу!
Потом она услышала звук, не сравнимый ни с чем… прежде она слышала его только в кино и во время просмотра видеозаписи на курсах. Это был звонкий крик новорожденной.
– Мой ребенок, – пробормотала Лекси, открыв глаза в тот момент, когда акушерка показала ей мокрый, скользкий, темноволосый комочек.
– Вот она, Лекси. Чудесная девочка.
– Чудесная девочка, – тихо повторила Лекси, прижав к себе теплое маленькое тельце и проведя кончиком пальца по крошечной руке младенца.
Девочка моргнула и серьезно посмотрела на мать, словно узнавая ее. По щекам Лекси побежали слезы.
– Ты меня знаешь, правда? Я твоя мама, дорогая. Я буду всегда любить тебя и никогда не покину. Никогда. Клянусь.
Девочка тихо вздохнула так, будто бы поняла.
– Александра?
Только один человек на свете называл ее так. Лекси подняла глаза и увидела в дверях свою мать Кэтлин Нилон Синклер.
– Мама!
Она посмотрела на Кэтлин совсем другими глазами, ибо проснувшиеся в Лекси материнские чувства укрепили связь между ними.
– Познакомься со своей внучкой.
Взволнованная Кэтлин вошла в палату. Ее каштановые волосы сильно поредели от химиотерапии, но их прикрывал платок. Болезненная худоба не слишком бросалась в глаза, ибо на ней было длинное мешковатое пальто. Уже почти год, как у Кэтлин обнаружили рак.
– Я тоже здесь, милая. – Скотт Синклер в длинной куртке и джинсах вошел в палату вслед за своей женой. Его глаза смотрели из-под очков с необычной серьезностью.
– Вот она. – Лекси, показала родителям запеленутую девочку. – Можете взять ее на руки, если хотите. Малышку только что принесли из детской. Младенцев держат там несколько дней, пока матери восстанавливают силы. Но я чувствую себя превосходно…
«Физически», – поправила себя Лекси. Она полагала, что будет истерзана после этого испытания, но сказывалось только психическое потрясение. Вот уже четыре часа она смотрела в окно, наблюдая, как поднимается над Манхэттеном бледное мартовское солнце, и гадая, почему Эммет предал ее. И теперь уже не только ее, но и свою дочь.
Лекси размышляла, что скажет ему, когда он появится: «Ты не выдержал испытания, приятель. Это был твой первый экзамен на звание отца, и ты опозорился».
