суверенитет, на уступаемых территориях. Эдуард III так же поступал с территориями, которые договор оставлял в руках Валуа. Иначе говоря, француз уступал суверенитет над Аквитанией, англичанин отказывался от притязаний на французскую корону.
А дофин (он или его советники?) ловко разделил в договоре временное и постоянное — владение фьефом и суверенитет. Он легко уступил права на владение, зная, что реальное вступление во владение он в состоянии отсрочить: передача могла происходить только на месте, потому что феодальное право требовало передачи материальной, а не юридического акта, составленного где-то далеко. Нужно было, чтобы уполномоченный передавал сеньорию за сеньорией уполномоченному нового владельца. При этом никаких уступок суверенитета не происходило.
Регент позволил урезать домен. Он не мог этому помешать. Но, в конце концов, фактически в королевский домен Аквитания уже давно не входила. Что до королевства, то он уступил только одно виконтство. Непоправимое должно было наступить лишь позже, после того как свой нескончаемый труд завершат феодисты[70] и землемеры. Один год удалось выиграть до раздела королевства. Дипломатия проволочек пришла на смену дипломатии выжидания.
Те, кто потрудился ради мира, очень скоро выгадали от этого. Легат Андруэн де ла Рош, который десять лет был аббатом Клюни, получил на следующий год кардинальскую шапку — об этом совместно просили оба короля. Канцлер Нормандии Жан де Дорман станет канцлером Франции, а потом кардиналом. Его брату Гильому предстояло сменить его на посту канцлера.
Папа, со своей стороны, наконец увидел воплощение своей мечты о великой дружбе христианских монархов, которой Святой престол и его легаты непрестанно добивались со времен Бонифация VIII. Казалось, может настать час крестового похода. Иоанн Добрый, практически лишенный способности смотреть реальности прямо в лицо, решил: первое, что ему необходимо предпринять во вновь обретенном королевстве после четырех лет отсутствия, — «заморскую переправу»[71] . Вместо того чтобы взять в свои руки восстановление разоренного королевства и задуматься над тем, что поражение реформаторов и истребление «жаков» не решило ни одной из проблем, вставших еще до военного поражения, король Франции стал упорно добиваться, чтобы Иннокентий VI назначил его верховным предводителем христианского войска в походе за освобождение Гроба Господня. В августе 1362 г. он покинул Париж и выехал в Авиньон. Когда он добрался до этого города, в ноябре, уже две недели как папской тиарой был увенчан Урбан V.
Иоанну Доброму пришлось туда ехать левым берегом Соны и Роны по единственной причине, что там была имперская земля. Земли королевства были недостаточно безопасны. Другой король, может быть, задумался бы над этим характерным фактом и пересмотрел свои приоритеты.
Король перезимовал в Вильнев-лез-Авиньон — то есть на земле королевства, на правом берегу, напротив папского города, — демонстрируя хорошие манеры и тратя время на напрасные переговоры. Весной туда в поисках помощи прибыл король Кипра Пьер де Лузиньян. Иоанн Добрый с радостью его встретил.
Они очень много говорили о крестовом походе. В великую пятницу французский король был назначен его предводителем. Потом он в изобилии запасся каноническими привилегиями и индульгенциями и вернулся в Париж. Затем к нему приехал и Лузиньян. Того опять же встретили с запоминающимися почестями.
Нельзя даже сказать, чтобы перспективы крестового похода дали возможность собирать десятину, что было бы выгодно для королевской казны. Урбан V знал о крайней бедности клириков. Доходы архиепископа упали точно так же, как и доходы самого скромного сельского капеллана. Папа прежде был аббатом монастыря Сен-Виктор в Марселе и не забыл, в какое расстройство пришли его приораты. 27 февраля 1363 г. он даровал церковным бенефициям большей части Северной Франции паушальное снижение тарифа, по которому рассчитывалась сумма десятины. В то время как Иоанн Добрый просил о десятине, папа отменил обложение тридцатиной, которое ввел его предшественник.
Когда наконец король Франции окончательно решился отправиться в Святую Землю, Урбан V разрешил ему ввести десятину на шесть лет. Но ее следовало взимать по уменьшенному тарифу. И папа уточнил, что ее сбор будет возложен на епископов: они будут следить за ее использованием. Король попал в собственную ловушку. Крестовый поход не принес ему ни су.
Уполномоченные Плантагенета мало-помалу вступали во владение переданными территориями. По неясным причинам операция передачи началась только в августе 1361 г., то есть с большим опозданием. Возможно, просто-напросто понадобилось несколько месяцев на подготовку документации. Осенью многие вассалы уже принесли оммаж своему новому господину, и многие города уже дали клятву верности. Чиновники французского короля без колебаний отдавали ключи от ворот и сундуков, податные списки, домениальные документы. Приказ об этом был дан в январе сенешалям Сентонжа, Пуату и Лимузена, Керси и Перигора, Ажене, Ангумуа, Бигорра и Руэрга, а также их сборщикам налогов:
Отдавать и выдавать людям оного нашего брата (короля Англии), имеющим на то право, всякий раз, когда обратятся они к вам либо к одному из вас, все книги, тетради, бумаги, реестры, счета, хартии и послания, каковые имеете вы при себе или в другом месте либо можете иметь оные и знать о них, касающиеся до земель, сеньорий, доменов, суверенитета и доходов.
В то же время два посланника Эдуарда III приняли в Париже двадцать шесть счетных книг за период с царствования Филиппа Красивого по царствование Иоанна Доброго, сданных двору чиновниками переданных сенешальств. Самой старой была книга из Сентонжа за 1291 г.
Двадцать шесть счетных книг, относящихся к управлению семью сенешальствами в течение трех четвертей века: люди французского короля слегка посмеялись над англичанами…
Однако, несмотря на сопротивление некоторых баронов и некоторых городов, решивших поторговаться о своем согласии или обеспокоенных тем, что больше не будет возможности апеллировать к французскому королю на возможный произвол Плантагенета, операция передачи весной 1362 г. завершилась. Но тем временем уже прошел срок, когда в Кале должна была произойти церемония обмена заявлениями об отказе.
Уверенный в своей силе, Эдуард III не проявил на этот счет никакого беспокойства. Он не мог представить, чтобы поверженный накануне враг мог передать ему эти земли иначе, чем под полный суверенитет. Эти процессы происходили на местах. Официально их зафиксируют позже. Английские уполномоченные приняли уступленные земли, и никто не принес за эти земли оммажа королю Франции. Казалось, из отсутствия оммажа логически вытекает суверенитет.
Эдуард III был слишком уверен в себе. Это одна из редких ошибок его великого царствования. Король Англии и его советники воспринимали королевство слишком упрощенно — как феодальную пирамиду, что объясняется феодальной властью короля — со времен Вильгельма Завоевателя — над его Английским королевством.
Карл V и его легисты, лучше понимавшие различия между статусом отнятых земель и понятием суверенитета, без труда убедили себя, что сеньор, не принесший оммажа, может быть аллодистом — человеком, который ни от кого не «держит» свое владение, — однако не сувереном. В самом деле, на Юге Франции было много таких аллодистов, которые не были ничьими вассалами, но в полной мере оставались подданными французского короля.
Сознательно ли король Иоанн, дофин Карл и их советники пошли на эту двусмысленность? Неужели они с двуличием искушенных юристов сыграли на невнимательности и самонадеянности Плантагенета? Поверить, что позднейшие уловки легистов Карла V стали следствием случайности, было бы очень наивно. Равно как и уверовать в необычайную проницательность Карла V, создавшего еще до восшествия на престол запутанную ситуацию, благодаря которой он будет ловко плести козни. Вероятно, этой зимой 1361 -62 г. все было на его стороне: неосторожность англичанина, упустившего время, сопротивление населения, не очень желавшего, чтобы чиновники Черного принца сменили людей короля Иоанна, преднамеренные недомолвки французов, не желавших распространяться, какую выгоду они смогут извлечь из возникшей юридической неопределенности…
Пока что Эдуард III умело пользовался финансовыми трудностями бывшего противника и все еще должника. Налог, введенный на выплату выкупа в декабре 1360 г., приносил меньше дохода, чем надеялось
