Представление, которое составил о своей княжеской власти первый из рыцарей Подвязки, больше соответствовало феодальной иерархии Англии, где все зависело от короля, чем иерархии гасконских сеньорий, маленьких пиренейских государств на грани автономии, иерархии края, где еще сохранилась немалая доля собственности свободных крестьян, многочисленные «аллоды», не зависящие ни от одного сеньора, и даже несколько сеньорий, которые не были фьефами. Характер Черного принца, столь же властный и гневливый, сколь и великодушный, толкал его к деспотизму. Знакомство с бюрократической традицией англо-норманнской административной системы диктовало ему систематический подход к политическим реалиям. От него ускользал такой нюанс, как феномен партикуляризма. Ему не хватало широты взглядов, а вовсе не решимости, творившей чудеса в бою. Он был недостаточно проницателен и плохо понимал, что с княжеством ему надо обращаться осторожно. Ведь он там жил в ожидании, когда воцарится в Англии, не так ли?
В свое он время увидел, что к королю Франции аквитанцы относятся враждебно и готовы приветствовать его. Черного принца, приход к власти в Бордо. Но он тогда не понял, что аквитанцы не приемлют не Валуа, а королевскую власть, что они бунтуют не против фиска Иоанна Доброго, а против всякого королевского фиска. Гасконцы довольно спокойно терпели власть временных наместников, которых отправляли из Лондона Плантагенеты; теперь они с немалым трудом переносили этого неотлучного повелителя, говорившего свысока и стоившего дорого.
В этом княжестве, возникшем в результате раздела по договору в Бретиньи, у короля Франции были необычные сторонники. Они поспособствуют как юридической акции ликвидации договоров, так и военной акции. Они оставят принца Аквитанского без многих вассалов, предоставив Валуа капитанов, солдат и даже крепости.
Представителями многих аквитанских баронов, которые сознательно выступили — не просто из враждебности к Плантагенету — на стороне Валуа и которым предстояло стать одними из основных организаторов возвращения французских земель, стали два человека — Жан д'Арманьяк, уже упоминавшийся, и Рено де Понс. Сентонжский магнат сир де Понс служил Черному принцу до самой Нахеры. Еще в 1369 г. он был рядом с Джоном Чандосом. До времен Азенкура Рено де Понс станет одним из самых верных капитанов Карла VI.
Идея пересмотреть политическую ситуацию, созданную в Бретиньи, исходила не от Карла V. Как и в других делах, он не мешал событиям идти своим чередом. Эта инициатива исходила от крупных гасконских феодалов. На сессии в Ангулеме в январе 1368 г. Штаты Аквитании вотировали новую подымную подать: десять су с «очага» в течение пяти лет. Как и в Штатах, которые в Париже или Тулузе собирали Валуа, в ангулемском собрании участвовали не все, кто имел на это право. Небезопасность дорог побудила некоторые города не посылать депутатов, из-за нежелания не приехали и некоторые бароны. В числе последних были Жан д'Арманьяк и его племянник Арно Аманьё д'Альбре. Они заявили, что решение, принятое в Ангулеме, их не касается и что у них собирать подымную подать не будут.
Принц Аквитанский попытался убедить Арманьяка. Напрасные старания — подымная подать была всего лишь предлогом. Строптивый барон ответил, открыто насмехаясь над сеньором: он так беден, что не может ни есть досыта, ни дать приданое дочери…
Насмешку сменила угроза. Арманьяк не допустил людей принца собирать налог в своем фьефе только после того, как посоветовался с юристами — знатоками как канонического, так и гражданского права. Он поинтересовался даже мнением богословов. Это значило, что дело не в десяти су с очага. Принц Аквитанский настаивал, чтобы во владениях Арманьяка взимали налог. Если бы он уступил, в его княжестве больше не осталось бы ни одного податного.
Феодальное право не исключало, что у вассала могут быть разногласия с сеньором. Жан д'Арманьяк апеллировал к своему сюзерену — королю Англии. Потом, не дожидаясь результатов следствия, которое велел начать Эдуард III, он решил, что его сюзерен уклоняется от выполнения своих обязанностей.
Вот когда Эдуард III мог пожалеть, что обмен отказами не состоялся. Формально Карл V по-прежнему был сувереном Аквитании, выше герцога-короля. Жан д'Арманьяк это хорошо знал, и сир д'Альбре тоже.
Чтобы приехать в Париж, у обоих баронов был удобный повод. 4 мая 1368 г. Арно Аманьё д'Альбре женился на сестре королевы Жанны де Бурбон. Жан д'Арманьяк был как дядей жениха, так и кузеном невесты по второй жене. На свадьбе был весь двор: можно было говорить о делах Гаскони, не привлекая внимания.
Решительность Жана д'Арманьяка озадачила Карла V и его советников. Поощрить его апеллировать к суверену, принять его апелляцию значило порвать с духом Бретиньи в одной из его важнейших составляющих — признании суверенной независимости плантагенетовской Аквитании. До тех пор вопросов по этому поводу почти не возникало. Теперь нужно было решать. Прежде всего следовало понять, хочет ли Франция реванша, хочет ли она его в данный момент, есть ли для этого средства. Конечно, прием апелляции или отказ от этого теоретически были только формальными решениями: это не означало ни признания правоты апеллянта, ни его неправоты. В данном случае больше политического значения имело немедленное решение, чем приговор, который потом вынесут судьи. Отказать в приеме апелляции значило окончательно отречься от всякого суверенитета над землями, утраченными в 1360 г. Вступит в силу срок давности. Прием же означал войну.
Черный принц уже набрал несколько отрядов для борьбы с мятежниками, которых с появлением сборщиков подымной подати становилось все больше. В Париже понимали, что это значит.
Карл V все-таки посоветовался с юристами. Одно дело — дух Бретиньи, другое — буква, а она позволяет принять апелляцию. Юристы и бароны были единодушны: король не только может, но и обязан ее принять. Карл V не вправе уклониться от долга вершить суд, как надлежит суверену. Позже он напишет:
Если бы мы отказались принять их прошение, это был бы отказ совершить суд, и они получили бы законное право искать другого суверена.
Все шло к разрыву. 1 июня за рентный фьеф от казны Арно Аманьё д'Альбре принес королю Франции «тесный» оммаж — иными словами и несмотря на все юридические оговорки относительно прежних оммажей, это означало публичное признание, что в случае конфликта сир д'Альбре окажется на стороне Валуа. А ведь никто не мог думать, что Арно Аманьё пожертвует своей сеньорией. Значит, Плантагенету останется выбор — потерять часть княжества или завоевать ее с оружием в руках. Пока что Арно Аманьё оказал королю несколько услуг в борьбе с компаниями, вернувшимися из Испании и дошедшими до парижского региона. Никто не обманывался. «Тесный» оммаж был принесен для достижения целей в Аквитании.
30 июня Карл V созвал Совет во дворце Сен-Поль. Присутствовали герцоги Беррийский и Бургундский, высокопоставленные чиновники, чиновники ведомства двора, нотабли парижской мантии, такие, как президенты парламента и прево Парижа Юг Обрио. Обсуждали мало — решение уже назрело. Проголосовали. Тридцатью шестью голосами из тридцати шести было постановлено, что апелляцию следует принять.
Юристы Карла V дошли даже до цинизма. Жан де Марес, Симон де Бюси, Пьер д'Оржемон и некоторые другие составили официальный акт, еще некоторое время остававшийся конфиденциальным, который уточнял позицию короля Франции: прежде чем открыто разорвать мир, ждали неизбежной английской реакции. Если отказами, предусмотренными в 1360 г., не обменялись, то якобы только по вине англичан.
В случае, если по причине принятия оной апелляции король Англии или принц, его сын, объявят войну нам или апеллянту, чего они не должны делать с учетом мира, нам отнюдь не следует отказываться от юрисдикции и суверенитета над герцогством Гиенским.
Арманьяк и его друзья вовсе не рассчитывали, что от них когда-то могут отступиться. Они отвергли своего сеньора-принца, но король Франции обещал им никогда не отказываться от своего суверенитета над
