— От учителя Али? Как он там? Здоров ли?..
— Он умер. С тех пор минуло четыре месяца, — опустил голову незнакомец.
Сайд отпустил его. Они молчали. Откуда-то издалека, снизу, у сада, лежащего у подножия холма, где стояла обсерватория, доносился заунывный плач одинокого ная. Сейчас он заполнил все.
Сайд почувствовал, что привычный для него мир вдруг опустел. Он только теперь до конца понял, как много значил для него учитель, живший где-то далеко-далеко. «Аллах, прими в рай его душу… Пошлешь ли когда-нибудь на Землю таких людей еще? В последнее время ты только забираешь их к себе…»
Незнакомец, почувствовав его состояние, опустился на корточки и вполголоса начал читать суру корана. Ничего не сознавая, Сайд тоже опустился рядом с ним и раскрыл ладони для молитвы…
— Кто ты? Как нашел меня? — спросил он потом незнакомца.
— Я такой же, как ты, пожизненный должник учителя Али. Нашел тебя, выполняя его волю. В последние свои дни учитель часто повторял, что только теперь он прозрел по-настоящему. Хотел бы очень многое сделать заново. Каждый день вспоминал тебя и ждал. Перед смертью просил доставить тебе одну книгу… Я понял, что это очень важно; с караванами добрался до тебя.
Незнакомец откуда-то из-под складок одежды вытащил плоский, завернутый в тряпье, сверток, посмотрел на него, как на нечто с ним неразлучное, потом протянул Сайду.
— Чем я могу помочь тебе, чужестранец? — с благодарностью в дрогнувшем голосе спросил Сайд.
— Мне поможет бог, мавлана Сайд. Я счастлив, что исполнил последнее желание учителя и сделал, наверное, что-то полезное для учения.
— Где все-таки я могу найти тебя, чужестранец?
— Не надо меня искать. Я больше ничего не знаю, кроме того, что рассказал тебе. Завтра на восходе с караванами уйду обратно. Прощай, мавлана.
И он растворился в наступившей темноте.
— Да хранит тебя аллах, добрый человек…
Сайд продолжал сидеть под стеной обсерватории. Далекий пай издавал теперь мелодию, скрашенную светлой грустью. Боль уходила, печаль становилась прозрачной, возвышенной…
«Оказывается, учитель уже давно отошел от этого мира. Но нить, связывающая нас, не прервалась…»
Сайд прижимал к груди книгу в грязном тряпье.
— О чем сегодняшний урок, учитель? — раздался снизу звонкий юный голос, и Сайд вспомнил про ученика.
— Сын мой, я сегодня открою тебе то, чего аллах не удостоил меня в твои годы.
Сайд стоял на высоком постаменте для наблюдений, один на один со звездным небом. Высокое здание обсерватории и в довершение этот постамент поднимали его к зениту необъятного звездного купола.
— Учитель, вы много знали в мои годы? — с открытым детским любопытством спросил ученик.
— В четырнадцать лет я пас овец в степях и запомнил почти все звездное небо. Но знание пришло потом.
— Я еще не знаю столько, учитель.
— Но то, что ты узнаешь в эту ночь… — Сайд замолчал и посмотрел на мальчика, который стоял внизу, на плоской части крыши. Его фигура в длинном, узком, чуть расширяющемся книзу халате, угадывалась в темноте своей стройностью.
— Поднимись ко мне.
Мальчик поднялся по ступенькам. Любопытство не покидало его.
— Учитель, когда вы начали наблюдать за звездами?
— Давно, тогда мне не было и семи лет. Семья жила в нужде. Отца мы не видели месяцами — ранней весной с огромными стадами он уходил в степи. Однажды старый дервиш рассказал мне, что по звездам можно предсказывать будущее. С этого дня я начал искать смысл в их расположении. Когда отец вернется домой? Когда дома у нас будет мясо? — вот на какие вопросы я искал ответа у звезд. Когда отец начал брать меня с собой, под огромным открытым небом ночной степи я изучал расположение звезд.
— Вы не похожи на пастуха, учитель.
Мальчик опустил голову, смутившись своей дерзости. Он был из знатной семьи, близкой ко двору, и впервые узнавал о низком происхождении учителя.
— Учитель, это правда, что мавлана Али Кушчи умер в Истамбуле?
— Да, сын мой, год тому назад я получил весточку об этом. Но перед смертью он дал мне урок, достойный самого Афлотуна.[8]
— Какой урок? Мне можно узнать об этом, учитель?
— Именно об этом я хочу рассказать сегодня. А сейчас преклони колени, посвятим молитву его светлой памяти…
По старческой привычке смотритель проснулся среди ночи. Он немного поворочался на своей жесткой постели, потом решил подняться и пройтись на воздухе, зная, что при этом слегка утомится и тогда можно будет еще вздремнуть до рассвета. Кряхтя, он вышел из своей хижины. Прямо перед ним высилась темная громада обсерватории. Наравне с ней, над горизонтом висела неполная, не очень яркая луна.
Старик сразу услышал людской говор, режущий тишину ночи. Он запрокинул голову и увидел два темных силуэта на крыше. «Не спят, безбожники», — подумал он и, постояв немного, побрел по склону холма, злобно поглядывая на крышу. Его раздражало присутствие людей здесь, в такое время, их голоса.
Сделав полный круг вокруг обсерватории, старик подошел к своей хижине и опустился на камень, служивший скамейкой. С крыши доносился звонкий голос мальчика, бойкий, будто он отвечал урок:
— …за сферой этой планеты расположена небесная сфера с неподвижными звездами на ней, совершающая суточное вращение. Землю же аллах поместил в центре этих сфер и придал им вращательные движения вокруг нее с различными скоростями.
Старик встал и собрался было уходить к себе — к нему подкрадывался сон, но в этот момент его остановил тот же звонкий голос:
— Для чего вы заставили меня повторить все это, учитель?
Старик по голосам уже определил, что второй человек на крыше был мавлана Сайд, но разобрать его слов не мог. Тот отвечал тихо и глухо…
Выслушав ответ, мальчик вдруг сделал шаг назад к самому краю площадки.
— Да хранит вас аллах, учитель, вы не шутите?
Приложив ладонь к уху, старик попытался разобрать ответ Сайда, но снова ничего не смог уловить. Опять прозвучал уже испуганный голос мальчика:
— Ведь это же шак[9] к учению пророка!..
Старик не стал дальше вслушиваться. Гнев душил его. Он бросился к себе. «Завтра же отправлюсь к Ходжа Музаффару, расскажу все. Они здесь развращают ересью даже малолетних… Скажу пиру,[10] пусть отпустит меня отсюда, или изгонит безбожников!»
Луна уже поднялась высоко. Площадка осветилась ее серебристым светом. Сайд видел, что мальчик потрясен. Он подошел, положил руку на плечо ученика и мягко повторил:
— Да, сын мой, все это непривычно. Мне тоже сначала было страшно. Но это не шак, в коране нет запрета против такого суждения.
— Если это так, почему же аллах не даровал нам своего откровения на этот счет? — растерянно спросил мальчик.
— Аллах дал нам разум, сын мой. С его помощью мы должны сами постигнуть вселенную.
Они замолчали. Сайд отошел на другой край площадки и глядел на луну. Мальчик растерянно следил за ним. «Если бы все это я услышал от другого человека, не выдержал, кинулся бы на него. Но это говорит
