Как?!
—В школу идут трое. Поэтому и попросила всего по три...
Продавец уставился на Мехринису, пытаясь уяснить, почему же эта странная узбечка покупает русские буквари.
—Пусть будут здоровы ваши дети, пусть здоровы будут... Пусть доставят вам спокойную жизнь.— Так ничего и не поняв, продавец помог Мехринисе поднять мешки, и она медленно двинулась к трамвайной остановке.
Едва Мехриниса скрылась, как продавец вдруг все вспомнил. «Да ведь это жена того самого кузнеца! Эх, а я-то, недотепа, не сообразил сразу». Он перерыл кипу старых газет и нашел страницу, где на фотографии в окружении старших детей сидели муж и жена. Младшие разместились у них на коленях. «Она самая. Деньги за книги и тетради не возьму. Пусть это будет подарком ее детям...»
А Мехриниса всю дорогу думала о добром продавце и о том неизвестном, который срезал карман: кто он, этот жулик, и как докатился до такой жизни? Странно, почти не было жалко денег, жалела Мехриниса лишь маленькие щипчики для подравнивания бровей, служившие ей с девичьей поры.
Она всегда тщательно следила за собой. Даже и теперь, когда совсем не было свободного времени, Мехриниса урывала все же минутку, чтобы привести в порядок одежду, волосы, лицо. Разглядывая ровные дуги ее бровей, слегка подкрашенные сурьмой, Икбал-сатанг как-то сказала:
—И когда это вы все успеваете?
—Апа,— ответила тогда Мехриниса,— дети мои растут, и я просто обязана быть всегда подтянутой и аккуратной. Они ведь берут с меня пример.
Что там дети, сама Икбал-сатанг после этого разговора чаще стала разглядывать свое лицо в зеркале, подолгу разглаживая морщинки у глаз.
Сейчас, подшивая Сарсанбаю брюки, Мехриниса опять вспомнила про щипчики. Все-таки жаль их. Блестящие бока у щипчиков облезли, потемнели, зато кончики были остры как бритва...
«Ну ладно, в другой раз буду внимательнее, не зевать!..'
—На, примерь-ка свои брюки,— подозвала Мехриниса Сарсанбая.
Мальчик надел брюки. Они оказались немного длиннее, чем надо.
—Когда вернешься из школы, подверну внутрь и снова подошью.
Взяв щетку, Мехриниса начала чистить ваксой поношенные Витины ботинки. Конечно, вакса не скрыла дыр на ботинках, и Мехриниса впала в полное уныние.
—Все обещали: купим, купим, а до сих пор не купили,— ворчал Витя, завязывая шнурки.
—Ну, что ж делать, сынок, нет в магазине. Как появятся — сразу купим. А пока можно поносить и такие.
Что еще могла сказать мать сыну? Разве поймет он, что не только ботинок в магазине, но и денег на их покупку нет.
Махкам-ака и Мехриниса тщательно собирали детей в школу, но сделать удалось далеко не все. Не сумели купить Вите ботинки, не у всех были и портфели. А тянуть со школой дальше было нельзя: дети могли отстать от своих сверстников. Вот потому-то Мехриниса решила вести их в школу.
Пока Остап и Сарсанбай заворачивали свои книги в газету, Леся приставала к брату:
—А когда я пойду в школу, ака?
—Через три года.
—Через сколько дней будет три года?
Остап растопырил свою пятерню, начал объяснять сестренке, загибая пальцы.
—Ой... как много, ака!..— огорчилась Леся.
—А я через год пойду,— похвастался Абрам.
Мехриниса принесла три ломтика хлеба.
—Это вам, дети. Поедите на перемене.
Остап и Витя завернули хлеб в газету, Сарсанбай же тайком от матери приложился к своему куску.
—Мама, а Сарсанбай уже ест хлеб,— поспешила доложить Леся.
Сарсанбай хмуро посмотрел на нее.
—Ты ведь только что позавтракал, сынок. А что будешь есть в школе? — мягко сказала Мехриниса.
Сарсанбай неохотно завернул в бумагу надкушенный ломтик, положил в портфель.
—Ну, вы готовы? Пошли! Абрам, Галя, на улицу не выходите, играйте здесь, на айване. Я скоро вернусь.
Мехриниса взяла Лесю за руку. Витя, Остап и Сарсанбай шли впереди, гордые и довольные.
—Ассалому алейкум, Мехриниса! — поздоровалась соседка Захира. Она стояла возле своей калитки.— Куда это вы путь держите?
—Веду детей в школу.
—Вот как! А ты, красавица моя, тоже идешь учиться? — Захира обняла Лесю.
—Нет, хола. Я пойду учиться еще через три года,— объяснила Леся, растопырив пальчики.
—Вот как! Ах ты милая моя! Ну, будьте все здоровы.
Мехриниса и дети пошли дальше. Захира ласково смотрела им вслед. Неизвестно откуда перед Захирой вдруг появилась Таджихон.
—Да разве такие дадут спокойно жить?
—Ой, откуда вы взялись? Напугали меня. Ну вас,— рассердилась Захира.
—С неба свалилась,— засмеялась Таджихон.
—Похоже! Я тут дивлюсь на Мехринису. Повела детей в школу.
—Ну и что, если даже будут учиться? Разве станут они, ей родными?
—Да вы что говорите, апа?
—Вскормишь осиротевшего теленка — будешь плавать в масле, воспитаешь ребёнка-сироту — только наживешь себе горя.
—Как у вас поворачивается язык, апа, говорить такое? Услышит Мехриниса, будет стыдно!
—Не я сочинила. Исстари так говорится. Наверное, впервые и сказал какой-нибудь бедолага, воспитавший сироту себе на горе.
—Нечего вспоминать старое, не то теперь время. Все нынче по-другому. Вон Мехриниса... Война сделала детей сиротами, а она возвратила им счастье.
—Посмотрим еще, чем все это кончится,— злобно скривилась Таджихон, повернулась и направилась к своему дому.
—С дурного языка — дурные слова! — крикнула Захира ей вслед.
Двухэтажное здание школы выходило на широкую улицу. Мехриниса не раз проходила здесь и всегда останавливалась у решетки, которой был обнесен двор, смотрела на детей, резвившихся среди клумб. Однако заходить в школу ей не доводилось. Сейчас Мехринису охватило волнение: как примут ее детей, разрешат ли им посещать школу, не отчитают ли за то, что она привела их так поздно?.. Учебный год-то ведь давно был в разгаре.
Мехриниса открыла тяжелую дверь и остановилась. В просторном вестибюле было шумно. Множество детей неутомимо сновали во всех направлениях, звонкие голоса сливались в один веселый гомон, от которого с непривычки сразу
же закладывало уши.
—Ну, пойдем же, мама.— Остап взял Мехринису за руку, и они двинулись по широкому коридору, пробиваясь через нескончаемый живой поток.
Мехриниса шла нерешительно, боязливо озиралась по сторонам, зато дети ее чувствовали себя свободно. Витя шествовал важный, надутый. Остап радостно улыбался, а Сарсанбай, пользуясь растерянностью матери, исподтишка дергал за косички подворачивавшихся по пути девчонок.
Возле двери с надписью «Директор» все остановились. Как раз в этот миг зазвонил звонок, и шум стал смолкать. Мехриниса открыла дверь в кабинет.
—Ассалому алейкум! Можно войти?
