наркоторговцы покупают оружие? Да все там же – во Флинте, в Лансинге, в Детройте и в Гранд-Рапидсе. Где-то ведь им нужно покупать оружие!
Одри молча смотрела, как Нойс пожирает ванильное мороженое, стараясь каждый раз выудить ложкой клубничину из сиропа.
– Вероятнее всего, какой-то бандит из Фенвика купил этот пистолет у другого бандита в Гранд- Рапидсе, – продолжал Нойс.
– А семя для гидропосева? А такая же мульча, как на лужайке у Коновера?
– Вряд ли человека признают виновным в умышленном убийстве из-за семени для гидропосева.
– А ночной звонок Ринальди, о котором Коновер наврал, что его не было! – в отчаянии воскликнула Одри.
– Он мог перепутать одну ночь с другой. Так объяснит его защитник, и ему поверят.
– Но ведь у сигнализации Коновера стерт кусок записи именно за интересующее нас время. И мы можем это доказать!
– Вы не можете доказать, что он стерт умышленно. Эту запись могла стереть сама система.
Нойс явно проконсультировался с Кевином Ленеганом.
– Может, и так, – согласилась Одри.
– Кроме того, вы с Багби опросили соседей Коновера, и никто из них той ночью не слышал выстрелов.
– Но ведь в этом проклятом поселке дома стоят далеко друг от друга! А пистолеты 38-го калибра не грохочут, как гаубицы!
– Одри, вы с Багби не нашли ни крови, ни пистолета, ни отпечатков пальцев, ни свидетелей. Чем ты вообще обоснуешь свое обвинение?
– У нас есть мотив для убийства и возможность его совершить. Человек, подозревавшийся ранее в убийстве, зарезавший собаку, не раз проникавший в дом Коновера, ошивается по ночам рядом с его домом, и Коновер…
– Этот человек, кажется, был безоружен.
– Тем хуже для Коновера.
– Но ты же сама мне раньше говорила, что Стадлер был кротким, как овечка, и не склонным к насилию!.. Слушай, Одри, если бы у тебя были убедительные доказательства, я бы сам посоветовал тебе как можно скорее арестовать Коновера и Ринальди и обвинить их в убийстве. Но у тебя же только косвенные улики. Чем ты докажешь их виновность?
– Я знаю, что это они убили Эндрю Стадлера, и докажу это!
– Ты неисправимая оптимистка.
– Вот уж не знала о себе такого.
– Любой человек, любящий Бога на твой манер, – оптимист. Но горькая правда состоит в том, что люди нашей профессии не могут быть оптимистами. Со временем ты узнаешь, как часто свидетели отказываются от своих показаний, как часто виновные уходят от наказания и как часто преступления остаются не раскрытыми. В полиции все пессимисты и циники. По-другому нельзя. Я тебе не рассказывал об одном деле, которое расследовал, когда только-только поступил на работу в полицию? Одну женщину застрелили, когда она стояла у стола в своей гостиной. Ее муж все время изворачивался и придумывал себе разные алиби, а мы все время уличали его во лжи. Чем дольше он изворачивался, тем увереннее мы были в том, что именно он застрелил свою жену.
– А он, конечно, не стрелял? – нетерпеливо спросила Одри.
– А знаешь, почему он все время врал? Оказывается, в момент убийства он совокуплялся с сестрой своей жены и не желал в этом признаваться, несмотря на предъявленное ему обвинение в умышленном убийстве. В конце концов, этот мошенник во всем признался лишь после того, как был назначен день суда над ним. А знаешь, кто застрелил его жену? Да никто! Влетевшая в открытое окно шальная пуля. На улице как раз случилась бандитская разборка, а жене крупно не повезло. А может, она так поплатилась за то, что они жили в очень неблагополучном районе. Короче, то, что казалось нам вполне очевидным, в конечном итоге оказалось не имеющим отношения к действительности. А все потому, что мы спешили и не подумали как следует.
– Намек понятен, – сказала Одри, наблюдая, как Нойс вылизывает остатки сиропа. – Но мы-то как следует подумали.
– Сумасшедшего с пакетом фальшивого крэка в кармане нашли убитым в Гастингсе. Какой-то наркоторговец застрелил его и засунул его труп в мусорный бак. Именно эта версия кажется наиболее вероятной. Версия о том, что его застрелил директор крупной корпорации, как будто ему больше нечем заняться, выглядит на фоне первой обыкновенной фантастикой. Знаешь, как говорят в Техасе? Если слышишь звук копыт, в десяти случаях из десяти это бандиты, а не зебра. А ты гоняешься за зеброй.
– Но…
– Конечно, я понимаю, что бандитов в Техасе – пруд пруди, – кого ими там удивишь! – а зебра – это нечто из ряда вон выходящее. Но я советую тебе спуститься с небес на землю. Времени у тебя не так много. Что за женщина звонит тебе каждую неделю?
– Этель Дорси.
– Ее сына Тайрона убили из-за наркотиков. Сколько времени в день ты посвящаешь расследованию этого убийства?
– Сейчас у меня совсем нет на это времени.
– Вот как? А тебе не кажется, что ты водишь за нос Этель Дорси?
– Я… – не нашлась, что ответить Одри.
– Ты хороший работник, и из тебя может выйти отличный детектив. Но сейчас ты тратишь попусту свое драгоценное время. Вспомни, сколько еще не раскрытых преступлений!
– Ну да… – Слова Нойса сразили Одри, возразить на них было нечего.
– Я хочу, чтобы ты приняла участие еще в одном расследовании. Не вместо того, которым ты сейчас занимаешься, а наряду с ним. Думаю, это новое дело даст тебе возможность блеснуть. Не то что труп сумасшедшего в мусорном баке. Так вот, ограблением магазина Эрнандеса занимается Дженсен, но он ушел в отпуск. Займись-ка этим ограблением.
– Но ведь у Дженсена есть напарник – Фелпс.
– Фелпс взял неделю за свой счет, поэтому ограблением Эрнандеса придется заняться тебе. Между прочим, суд назначен на понедельник, а прокурор хочет ознакомиться с материалами этого дела в пятницу.
– Через два дня?
– Вот именно. Кроме тебя, никто с этим не справится.
– Ну да… – пробормотала сбитая с толку и совершенно подавленная Одри.
6
Марта вышла в прихожую с кухонным полотенцем в руках. Наверняка она услышала сигнал, сработавший, когда Ник открыл входную дверь.
– Что-то случилось? – спросил у Марты Ник, прислушиваясь к раздававшемуся в доме девичьему смеху.
– Ничего не случилось, – покачав головой, буркнула Марта тоном, говорившим совершенно противоположное.
– Что это за веселье?
– К нам явилась мисс Стадлер, – скривившись, заявила Марта.
– А! – протянул Ник. – Тогда все в порядке.
Марта пожала плечами с таким видом, словно у нее совершенно иное представление о порядке.
– Вас что-то не устраивает? – спросил ее Ник.
– Я больше не знаю, кто входит в состав семьи, проживающей в этом доме!
