понравится и ты постараешься сорвать любые переговоры с Китаем.
– Какие еще переговоры?! Выкладывай!
– Почему ты хочешь сделать меня крайним?
– Это просто вопрос.
– Я понял, но ничего больше не могу тебе сказать. И давай больше не будем об этом.
Ник вытаращил глаза. Скотт Макнелли больше не считал нужным увиливать. В груди у Ника вскипел гнев. Он чувствовал, что сейчас схватит тщедушного Макнелли за шкирку и вышвырнет его из окна.
Ник повернулся и, не говоря ни слова, зашагал прочь.
– Ник! – внезапно окликнул его Макнелли.
Ник Коновер молча обернулся.
– «Нан Хай».
– Что?
– «Нан Хай» – лучший отель в Шеэньчжэне. Прекрасный вид из окна, отличный ресторан. Тебе понравится.
– Мистер Макнелли, это Марджори! – раздался из динамика на столе у Макнелли голос секретарши Ника.
– Вы, конечно, ищете директора, – сказал Макнелли. – Он стоит передо мной.
– Мистер Коновер, вам звонили.
Ник взял со стола у Макнелли наушники, надел их на голову и воткнул штырек в разъем. Теперь финансовый директор не слышал слов секретарши.
– Что случилось? – спросил Ник.
– Полиция!
– Опять сработала сигнализация?!
– Нет, нет! Ничего такого. С детьми все в порядке. Это по другому поводу, но мне кажется, вам лучше с ними немедленно поговорить.
Ник снял наушники, швырнул их на стол и зашагал к себе.
Скотт Макнелли проводил его странным взглядом.
24
– Говорит Ник Коновер.
Одри удивилась тому, что Николас Коновер так быстро подошел к телефону. Она уже приготовилась к тому, что ее будет долго водить за нос директорская секретарша.
– Мистер Коновер, с вами говорит детектив Раймс. Извините за то, что вновь вас беспокою.
На другом конце телефонного провода Коновер несколько мгновений колебался, но потом достаточно дружелюбно ответил:
– Ничего страшного. Чем могу вам помочь?
– Нам бы хотелось осмотреть ваш дом.
– Осмотреть мой дом?
– Такой осмотр очень помог бы нам установить перемещения Эндрю Стадлера той ночью. Если к вашему дому подходил именно он, его могла спугнуть ваша новая сигнализация – камеры, прожектора и все такое прочее.
– Возможно, – сказал Коновер уже не так дружелюбно.
– Если мы установим, что именно он подходил к вашему дому, а не какой-нибудь олень, нам будет яснее, чем он занимался в последние часы жизни. Это нам очень поможет.
Одри услышала в трубке, как Коновер перевел дух.
– Ну и как именно вы собираетесь «осматривать» мой дом?
– Мы у вас там все посмотрим. Ничего особенного. Все, как обычно.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
По едва заметным изменениям интонации Коновера Одри поняла, что он начал нервничать.
– Наши техники будут собирать улики и фотографировать.
Одри не сомневалась в том, что Коновер уже все понял. Что бы она ни говорила, речь явно шла о сборе улик на месте преступления, и теперь ей следовало разговаривать с Коновером особенно осторожно.
– Вы будете искать у меня во дворе?
– Да. И в помещениях тоже.
– В доме?
– Да.
– Но ведь ко мне в дом никто не входил.
Одри была готова к такому повороту в разговоре с Коновером.
– Видите ли, если именно Эндрю Стадлер несколько раз проникал к вам в дом в течение года, мы можем обнаружить у вас в доме говорящие об этом улики. Ведь фенвикская полиция не искала раньше у вас в доме отпечатки пальцев, правда?
– Правда.
– Лично я считаю, что это возмутительно.
– И когда же вы хотите осмотреть мой дом? На этой неделе?
– Ход расследования требует, чтобы мы сделали это сегодня, – ответила Одри.
Коновер опять замолчал. Теперь – надолго.
– Знаете что! – наконец сказал он. – Я вам сейчас перезвоню. По какому номеру мне легче всего вас найти?
Одри задумалась о том, что собирается делать Коновер – обратиться к адвокату? Бежать к начальнику своей службы безопасности? Как бы то ни было, Одри была твердо намерена провести обыск в жилище Коновера – с его разрешения или без него.
В случае отказа Коновера Одри потребовался бы ордер на обыск. Чтобы получить его, ей понадобится час. Одри уже разговаривала с прокурором. Она позвонила ему домой рано утром и выдернула его звонком из постели. Когда прокурор полностью проснулся и вник в объяснения Одри, он сказал, что для обыска достаточно оснований и окружной судья обязательно подпишет ей ордер.
Однако Одри очень хотелось бы обойтись без ордера. К чему пугать Коновера? Это сделать никогда не поздно… Пока Одри предпочитала действовать деликатно – прикидываться, что считает Коновера законопослушным гражданином. Впрочем, она уже почти не сомневалась в том, что Коновер тоже притворяется и только делает вид, что помогает ей докопаться до истины, опасаясь ее реакции на более или менее открытый отказ помогать следствию.
Если Коновер не разрешит Одри осмотреть его дом, она тут же отправит в коттеджный поселок четыре наряда полиции, которые оцепят дом и прилегающие территории, чтобы никто ничего оттуда не вынес. А через час приедет сама Одри с ордером на обыск и бригадой по осмотру места преступления.
Одри пока не хотелось прибегать к силовым мерам, требующим соблюдения юридических формальностей. А без полученного в суде ордера обыск возможен только с письменного согласия Коновера. У Одри был стандартный бланк такого согласия, и Коноверу предстояло его подписать.
Впрочем, и в этом случае все было не совсем просто. Если Коновер распишется под своим согласием на обыск и подлинность его подписи будет подтверждена, он будет считаться давшим осознанное и добровольное согласие на обыск. Однако Одри были известны случаи, когда ловкие адвокаты подозреваемых добивались того, чтобы результаты такого обыска не учитывались в суде, настаивая на том, что подозреваемого вынудили поставить свою подпись, или на том, что он не полностью понимал, что именно подписывает. Одри была полна решимости не допустить ничего подобного. Она решила все сделать так, как ей посоветовал прокурор. Коновер подпишет согласие на обыск, поставит на нем число, а она пригласит двух понятых, и все будет в полном порядке. Если же Коновер не станет ничего подписывать, она отправится за ордером…
