– И вы не побоялись впустить меня в квартиру?
– Жену вашу я не убивал.
– Вы вроде не удивляетесь, что я вам не верю.
– Нет, – ответил он и с трудом улыбнулся. – Я ничуть не удивлен. – А немного помолчав, добавил: – Можете запросто убить меня или нас обоих. Можете убить прямо сейчас, если хотите. Но с чего вам хотеть-то? Лучше выслушайте сначала то, что я вам поведаю.
– Мы живем здесь с тех пор, как сгинул Советский Союз, – начал он свой рассказ. – Мы купили право и возможность переселиться сюда, как и многие наши прежние товарищи по службе в КГБ.
– Вы заплатили деньги за выезд правительству России?
– Да нет же, мы заплатили вашему Центральному разведывательному управлению.
– Чем откупились-то? Зажиленными от кого-то долларами?
– Да что вы! Те жалкие доллары, которые мы смогли скопить вдвоем за долгие годы, ничто для огромного и богатого Центрального разведуправления. Оно не нуждалось в наших грязных долларовых банкнотах. Нет, все произошло совсем не так. Мы купили себе свободу за ту же валюту, за какую покупали ее все офицеры госбезопасности…
– А-а, понимаю, – догадался я. – Информация, секреты, выкраденные из досье и архивов КГБ. Как это проделали все другие перебежчики. Но я удивляюсь, как вам удалось найти заинтересованных покупателей после всего того, что вы натворили.
– О-о, натворил я немало, – с издевкой заметил Берзин. – Я попытался заманить в ловушку одного блестящего молодого офицера ЦРУ, против которого наш центр в Москве имел огромный зуб. С этой целью я выдал себя за перебежчика, прямо как расписывается в учебниках, так ведь? – Я промолчал, а он между тем продолжал иронизировать: – Я пришел на явку, а молодой офицер ЦРУ туда не явился. И тогда – в порыве мести – ведь от этого теряют голову – я убил жену молодого офицера и ранил старого опытного сотрудника ЦРУ. Ну что, правильно я говорю?
– Более или менее.
– Ах-ах, да-да. Какая душещипательная сказочка!
Когда он рассказывал, я опустил было пистолет, но теперь медленно поднял его снова и прицелился. Я знал, что заряженный пистолет в умелых руках заставляет говорить правду скорее, чем многие другие способы.
И тут впервые подала голос жена Берзина, закричав чистым сильным контральто:
– Пусть он говорит дальше!
Я быстро глянул на обезображенную женщину и снова перевел взгляд на ее мужа. Испуганным он вовсе не выглядел, наоборот, казалось, что ситуация больше забавляет его. И тут вдруг выражение его лица резко изменилось, став печальным и серьезным.
– А правда, – сказал он, – заключается вот в чем: когда я пришел к вам на квартиру, меня встретил там человек по имени Томпсон. Кто он такой – я не знал.
– Быть того не может…
– Может! Раньше я никогда не встречал его, а вы мне не говорили, что будете вместе с ним. Уверен, боялись утечки информации. Он объяснил, что ему поручено проверить меня и он намерен начать допрос тут же и немедленно. Я согласился и рассказал ему про документы, касающиеся Сороки.
– О чем же они?
– Об одном информаторе из американской разведки.
– Он кто? Советский «крот», проникший к нам?
– Да не совсем так. Источник информации из местных. Один из наших пособников.
– Его псевдоним Сорока? – я назвал по-русски имя этой птицы.
– Да.
– Стало быть, этот псевдоним придуман в КГБ?
В КГБ применяли длинный список псевдонимов, взятых по названиям разных птиц, гораздо более разноцветных и нарядных, нежели мы представляли себе.
– Да, но опять напомню, что, строго говоря, речь шла не о нашем «кроте» в рядах разведслужбы. Он не был туда заслан. Более вероятно, что это был агент, которого нам удалось в свое время завербовать, склонить на свою сторону и получать от него нужную нам информацию.
– А Сорокой был…
– А Сорокой, как оказалось, был не кто иной, как Джеймс Тобиас Томпсон. Конечно же, я понятия не имел, что разговариваю с самим информатором, поскольку подлинного его имени не знал – досье КГБ на тайных агентов хранились в строжайшем секрете, и заглянуть в них я никак не мог. И вот я стоял, как распоследний дурак, и что-то такое лопотал насчет документов относительно секретной советской операции, которые готов продать, а прямо передо мной был тот самый завербованный агент, и он с интересом слушал, как я намерен продать ему информацию, которая сразу же сдует с него прикрытие и разоблачит.
– Боже мой, – только и сумел вымолвить я. – Тоби.
– И тут этот самый Томпсон вдруг пришел в бешенство. Он стремительно кинулся на меня, вытащил пистолет с глушителем и потребовал немедленно передать документы ему. Я все же не был таким круглым идиотом и сказал, что не намеревался приносить с собой бумаги, пока не заключена сделка. Он начал мне угрожать, а я отвечал, что документов при себе у меня нет. Мне показалось, что он вот-вот убьет меня, как вдруг, повернувшись, мы оба увидели, что в комнату, где мы схватились, вошла женщина. Роскошная женщина в белом ночном халате.
– Да. Это была Лаура.
– Она все слышала. Все, что говорил я и что говорил Томпсон. Она сказала, что приболела и спала в соседней комнате и что от шума проснулась. Мы, естественно, пришли в замешательство. Воспользовавшись этим, я попытался унести ноги. На бегу я вытащил свой служебный револьвер, чтобы обороняться, но, не успев даже взвести курок, почувствовал острую боль в ноге. Оглянувшись, я увидел, что Томпсон целится в меня. Он выстрелил, но второпях не попал, а я же, обороняясь, открыл ответный огонь. Я проскользнул в прихожую, оттуда выскочил на лестницу и успел удрать, не дав ему возможности застрелить меня.
Меня не держали ноги, страстно захотелось опуститься на пол, закрыть глаза и погрузиться в спасительный сон, но мне нужно было собрать всю волю в кулак и дослушать рассказ до конца. Я сел на большое громоздкое откидное кресло, защелкнул фиксатор на спинке и приготовился слушать дальше.
– А когда я бежал по лестнице, – продолжал Берзин, – услышал другой приглушенный хлопок- выстрел и понял, что он убил либо себя, либо ту женщину.
Женщина с обезображенным лицом по-прежнему не открывала глаз, она так и просидела, закрыв их, пока говорил муж. Берзин умолк, последовало долгое молчание. Слышно было даже далекий стрекот мопедов на улице, рычание грузовика и смех детей. Наконец, я нашел в себе силы сказать:
– Ну что ж, рассказ вполне правдоподобный.
– Не только правдоподобный, – уточнил Берзин, – но и правдивый.
– Но у вас же нет доказательств.
– Как нет? А проводилось ли вскрытие трупа вашей супруги?
Я ничего не ответил. Тогда я не мог даже смотреть на мертвое тело дорогой Лауры.
– Понятно, – заметил спокойно Берзин. – Но если бы экспертизу раны провел специалист по баллистике, то он без труда установил бы, что выстрел был произведен из пистолета Джеймса Тобиаса Томпсона.
– Легко говорить сейчас, – заметил я, – когда тело пролежало в могиле уже целых пятнадцать лет.
– Но ведь должны остаться какие-то протоколы осмотра происшествия, записи.
– Уверен, что были, – сказал я, но не добавил, что к ним меня не допускали.
– Ну тогда у меня есть кое-что полезное для вас, и если вы позволите мне рассказать вам, то я погашу свой должок перед Харрисоном Синклером. Он же вроде ваш тесть, не так ли?
– Так это он принимал участие в вашем побеге из Москвы?
