взгляды. Я стал знаменитостью; слухи уже разлетелись со скоростью ветра, точнее, со скоростью электронной почты.
Глаза у меня были налиты кровью, волосы торчали во все стороны — короче, выглядел я как живая картинка из социальной рекламы «ПРОСТО СКАЖИ — НЕТ!».
На маленьком жидкокристаллическом дисплее телефона было написано: «У вас 11 голосовых сообщений». Я врубил звук. Кто-то беспокоился, кто-то говорил серьезно, а кто-то подлизывался. У меня аж давление в глазах поднялось. Я вытащил из нижнего ящика стола склянку с таблетками адвил и заглотнул две штуки. Таким образом, за сегодняшнее утро я уже принял четыре пилюли, то есть превысил рекомендуемую дозу. Ну и что? Чем мне это грозит? Гибелью от передозировки ибупрофена накануне увольнения?
Я работал в отделе корпоративных технологий менеджером и занимался маршрутизаторами. Только не спрашивайте, что это такое. Безумно скучная материя! Я целыми днями слушал фразы типа «выбор путей передачи сетевого трафика», «устройство интегрированного доступа», «операционная система IOS», «ATM-магистраль», «протокол IPSec» и, клянусь, не понимал и половины этой белиберды.
Гриффин из отдела продаж назвал меня боссом и похвастался, что только что продал пару десятков моих маршрутизаторов, убедив покупателя, что у них есть одна характеристика — дополнительные многоадресные протоколы для «живого» потокового видео (которой, как он прекрасно знал, там не было). Но будет здорово, если эту функцию добавят, скажем, в течение двух недель, пока продукт не отгрузили. Размечтался!
Через пять минут оставил сообщение менеджер Гриффина, который «просто хотел узнать, как идет работа по многоадресным протоколам. Ведь, как мы слышали, этим вы занимаетесь». Можно подумать, я сам все железки делаю!
И наконец раздался резкий и напыщенный голос некоего Арнольда Мичема, который представился директором службы безопасности корпорации и попросил «заглянуть» к нему в офис как можно скорее.
Я понятия не имел, кто такой Арнольд Мичем, и никогда раньше не слышал его имени. Я даже не знал, где находится служба безопасности.
Забавно: когда услышал это сообщение, сердце мое не забилось быстрее, как вы могли бы подумать. Я только осознал — все, приплыли. Прямо дзэн какой-то: внутренняя безмятежность оттого, что ты не в силах изменить реальность. Я почти наслаждался моментом.
Несколько минут я просто хлебал «Спрайт», уставившись на стенки каморки, затянутые черной «в пупочках» тканью, — точь-в-точь как ковровое покрытие в квартире моего отца. На них не было ни следа человеческого присутствия — ни фотографий жены и детей (что неудивительно, ибо у меня их попросту нет), ни карикатур с Гилбертом, ни умных фраз, свидетельствующих о моем внутреннем протесте, поскольку я давно пережил все это. Висела лишь одна книжная полка со справочником по протоколам маршрутизации и четырьмя толстыми черными папками с «возможностями» модели MG-50K. Я не буду скучать по своему кубику.
Только не подумайте, что я чувствовал себя так, будто шел на расстрел. Меня уже расстреляли. Осталось лишь избавиться от тела и вытереть кровь. Помню, как-то в колледже я прочел в исторической книге о гильотине — как один палач, доктор по образованию, поставил некий зловещий эксперимент (каждый сходит с ума по-своему!). Через пару секунд после отсечения головы он заметил, что глаза и губы продолжают дергаться в спазмах — пока веки не закрылись. Тут врач позвал покойника по имени, и глаза открылись, уставившись на палача. Еще пара секунд — и веки опустились. Доктор опять произнес вслух имя несчастного — и глаза распахнулась еще раз. Очень симпатично. Выходит, в течение тридцати секунд после усекновения голова казненного продолжает реагировать. Именно так я себя и чувствовал. Топор уже опустился — а меня окликнули.
Я взял телефонную трубку, позвонил в офис Арнольда Мичема, сказал его помощнику, что уже иду, и спросил, как к ним добраться.
В горле у меня опять пересохло. Я остановился на минутку в комнате отдыха, чтобы выпить некогда бесплатной содовой, которая теперь стоила пятьдесят центов. Комната эта находилась посреди этажа, рядом с лифтами, и пока я шагал туда почти на автопилоте, пара коллег, заметив меня, смущенно отвернули в сторону.
Я посмотрел на запотевший стеклянный холодильники вместо обычной диетической пепси решил опять взять «Спрайт»: куда уж больше кофеина! Денег из чувства протеста не положил — вот, мол, вам! — открыл бутылку и направился к лифту.
Я ненавидел свою работу, можно сказать, от души презирал, так что мысль о ее потере не сводила с ума. С другой стороны, состояния в банке у меня не было, а без денег, увы, не проживешь. В этом-то все и дело. Я устроился сюда, чтобы оплачивать уход за отцом — моим папенькой, считавшим меня полным неудачником. Работая барменом в Манхэттене, я зарабатывал вдвое меньше, зато жил гораздо лучше. Ах, Манхэттен! Я занимал паршивую квартирку на первом этаже, где воняло выхлопными газами от проезжавших машин, а окна дребезжали каждый раз, когда в пять утра мимо с ревом мчались грузовики. Конечно, пару вечеров в неделю я мог оторваться с друзьями, но, как правило, сумма на моей кредитке кончалась за неделю до того, как пятнадцатого на нее начислялась зарплата.
Платили мне здесь не ахти, однако я тоже особо не надрывался. Халтурил, короче говоря. Проводил на работе минимально необходимое время, опаздывал, уходил раньше и все же с делом справлялся. Показатели моей производительности, мягко говоря, не зашкаливали. Я был так называемым середнячком — всего в паре шагов от «непродуктивного работника» (а если вы получаете подобную оценку, то смело можете паковать вещи).
Я вошел в лифт, глянул на свой прикид — черные джинсы, серая тенниска, кроссовки — и пожалел, что не надел галстук.
3
Если ты работаешь в большой корпорации, то никогда не знаешь, чему верить. Там вечно болтают бог весть о чем в духе крутых мачо. Тебе то и дело говорят: «Я его сделал!» или «Я вонзил ему нож в сердце!»; ты постоянно слышишь: «Убей — или убьют тебя!», «Либо ты его, либо он тебя!», «Побеждает сильнейший!»; тебе советуют сожрать
Будь ты инженер-компьютерщик, или управляющий производством, или агент по продаже, со временем начинает казаться, что ты попал в племя папуасов Новой Гвинеи, которые раскрашивают себе лицо, втыкают в ноздри кабаньи клыки и надевают на член сушеную тыкву. Но стоит послать по электронной почте шутливое и при этом несколько политически некорректное сообщение своему приятелю из другого
