— 'Кто, злом владея, зла не причинит, — сказал Годдард, — тому дарует небо благодать'[6]. Шекспир. В переводе на современный язык: если можешь кому-то навредить и не делаешь этого, значит, ты не сволочь, да?
— Наверное.
— А кто второй спасенный, тот, что постарше?
— Да так, работает в отделе.
— Твой приятель?
— Нет. По-моему, я не очень-то ему нравлюсь. Просто мне кажется, он лояльный сотрудник.
— Молодчина. — Годдард крепко сжал мое плечо. Потом подвел меня к своему офису и остановился перед столом Фло. — Доброе утро, милая! Покажи-ка платье для конфирмации.
Фло засияла, открыла пакет «Сакса» и гордо продемонстрировала крошечное платьице из белого шелка.
— Прекрасно, — сказал он. — Прекрасно!
Мы зашли к нему в офис, и Годдард закрыл дверь.
— Я еще не говорил с Полом, — сказал Джок, устраиваясь за столом, — и не решил, стоит ли. Ты, надеюсь, молчал, а? Я про дело со статьей.
— Да.
— Продолжай в том же духе. Понимаешь, мы с Полом по некоторым вопросам расходимся во мнениях, и, возможно, он просто думал, что так помогает компании. Даже не знаю. — Годдард вздохнул. — Если я подниму этот вопрос... В любом случае это не должно быть известно другим. Нам не нужны неприятности. У нас нынче гораздо, гораздо более важные дела.
— О'кей.
Годдард искоса посмотрел на меня.
— Я никогда не был в «Обеже», хотя, говорят, дивное местечко. А ты как думаешь?
У меня засосало под ложечкой, лицо загорелось. Значит, вчера вечером это был Камилетти — не повезло!
— Я только... только выпил вина вообще-то.
— Ты не представляешь, кто там ужинал в тот же вечер! — сказал Годдард с непроницаемым выражением лица. — Николас Уайатт!
Камилетти не постеснялся навести справки. Нечего и пробовать отрицать, что я был с Уайаттом.
— А, вот вы к чему клоните, — сказал я, делая вид, что мне самому это надоело. — С тех самых пор, как я начал работать в «Трионе», Уайатт...
— Да неужели? — сердито оборвал меня Годдард. — И конечно, у тебя не было выбора, кроме как принять его приглашение на ужин, а?
— Нет, сэр, все было не так, — сказал я, с трудом сглотнув.
Но Годдард уже успокоился.
— Меняя работу, не обязательно отказываться от старых друзей.
Я покачал головой, нахмурился. Мое лицо, похоже, покраснело не меньше, чем у Норы.
— Тут вообще-то дело не в дружбе...
— О, я знаю, как это бывает! — сказал Годдард. — Он взывает к твоей совести, заманивает на встречу на правах старого приятеля, и ты не можешь отказать. А потом он начинает льстить и чего-то добиваться...
— Вы знаете, что у меня и в мыслях...
— Конечно-конечно... — пробормотал Годдард. — Ты не из таких. Я разбираюсь в людях. Это одно из моих главных достоинств, знаешь ли.
Я в полном ауте вернулся в офис.
Раз Камилетти настучал на меня Годдарду, он что-то подозревает. Например, что я пользуюсь расположением Годдарда — это в самом лучшем случае. Камилетти на таких невинных мыслях не остановится.
Катастрофа. Кстати, что на самом деле думает Годдард? «Я разбираюсь в людях». Неужели он такой наивный? Я и правда не знал, что думать. Ясно было только то, что теперь придется действовать еще осторожнее.
Я глубоко вздохнул, нажал на веки пальцами. Что бы ни случилось, я должен работать дальше.
Через несколько минут я нашел на сайте «Триона» человека, возглавляющего подотдел интеллектуальной собственности юридического отдела. Боб Франкенхаймер, пятьдесят четыре года, восемь лет в «Трионе». До того он работал главным юрисконсультом в корпорации «Оракл», а еще раньше — в «Уилсон Сонсини», крупной юридической фирме Кремниевой долины. Судя по фото, у него лишний вес, черные кудрявые волосы, небритый подбородок и очки с толстыми стеклами. На вид типичный компьютерщик.
Я позвонил ему с рабочего телефона, чтобы он подумал, будто я от генерального. Трубку поднял сам Франкенхаймер. У него оказался вкрадчивый, мягкий голос, как у ди-джея на полуночной волне.
— Мистер Франкенхаймер, это Адам Кэссиди из офиса главного директора.
