звезды погасли. Лишь после этого я позволил себе расслабиться. – Очень хорошо, Грегор.
Он просиял, но тут же снова сосредоточился.
В тот день – он был пятьдесят шестым – мне удалось выиграть у Керрена две партии. Во второй он просто сдался.
В перерывах между обучением Грегора, занятиями с Эдди и игрой в шахматы я заполнял бортовой журнал. Вдруг останки «Дерзкого» когда-нибудь обнаружат? Впрочем, вряд ли. Ведь неизвестно, находимся ли мы все еще в пределах нашей Галактики.
Прошла еще неделя. Скончалась во сне миссис Оваух. Не последнюю роль в этом сыграло плохое питание.
Даже огромные дозы кофе не могли предотвратить истощения моего организма. Я потерял еще три килограмма, а лицо стало как у скелета.
Однажды, когда я спал в каюте, меня разбудила рация:
– Командир, поднимитесь, пожалуйста, на мостик.
Спросонья я долго не мог сообразить, что это Керрен. Сирены молчали. Зачем он вызвал меня? Озадаченный, я быстро оделся и поспешил на мостик.
– Пожалуйста, посоветуйте, включать ли тревогу, – обратился ко мне Керрен. – Датчики показывают ненормальное повышение температуры двери шлюпочного отделения, ведущей в коридор.
– Ненормальное? – Я ничего не мог понять.
– Да, сэр. Последние несколько дней температура все время повышается.
– Почему ты сообщил мне об этом только теперь?
– Потому что в течение часа она подскочила на целый градус.
– Вот оно что. – Я сел в кресло, задумался. Сердце бешено колотилось.
– Если затормозите, сэр, можно будет выяснить, что случилось.
– Керрен, я не могу тормозить.
– Торможение осуществляется простым выключением сверхсветового двигателя, – объяснил бестолковый компьютер.
– Попробуй выключи.
– Я не могу, потому что вышли из строя некоторые устройства. Датчики показывают, что двигатель выключен.
– Так оно и есть.
– Отказ признать реальность означает сдвиги в сознании, сэр, – заявил Керрен.
– Спасибо за приятный диагноз.
– Пожалуйста, сэр. Рад стараться. Можно, конечно, укрепить дверь шлюпочного отделения, но что толку? Все равно кислота проплавит стены.
– Насколько выше была температура датчиков в трюме, когда они вышли из строя? – спросил я.
– На восемь градусов выше текущей температуры датчиков двери шлюпочного отделения, сэр.
Поначалу это меня обнадежило, но вскоре я допер, что никакой разницы нет – умереть через час или через несколько дней.
– Включи тревогу, когда температура двери поднимется на пять градусов, – приказал я.
– Есть, сэр. Какой сигнал подавать?
– Общую тревогу плюс сигнал декомпрессии.
– Хорошо, сэр. Спокойной вам ночи.
В досаде я стукнул кулаком по столу и побрел в свою каюту, сожалея, что едва не разбил руку, – она нестерпимо ныла.
Керрен пожелал мне спокойной ночи. Будь он гардемарином, я показал бы ему, как издеваться над командиром!
Три следующих дня прошли без происшествий, а на четвертый ко мне подошел мрачный Уолтер Дакко. Я сразу пригласил его к себе в каюту.
– Меня попросили передать вам петицию.
– Опять?
– Да.
Его односложный ответ и угрюмый голос настораживали.
– Изложите суть дела.
– Все понимают, что положение отчаянное, и кое-кто предлагает включить сверхсветовой двигатель. Это последний шанс.
– Зачем? – поразился я.
– Может быть, корабль вернется в нормальное состояние.
