– Нам звонят взад-вперед, будто какая-то армия нижних. Фа.
– Это срабатывать сколько-нибудь, – я напоминаю ему. – Вспомни, что мы сделали на Четырнадцать площади. Или взорвали дамбу.
Он бормотать.
– Да.
Вставать, бродить к проходу, проползать. Когда я догоняю, он сгибаться возле раненого саба, отрывает грязный клочок рубашка, чтобы обернуть ногу. Затем выправляется.
– Ты слышь их?
Я ничего не слышу, кроме стонов.
– Кого, Халб?
– Неужели ты не слышать, как пронзительно кричат люди, сражаясь с солдатам в воскресенье? – Снова он протирает лицо. – Думаешь, они кода-нибудь остановятся? Лазер сжигает, причинять столько долбаной боли… – Его голос прервался. – У меня никогда не было лекарств, Пуук. Пара медицинских наборов Чанга давно пропали. Ничего не поможет, если только отдалить их от страдания.
Я тихо говорю:
– Теперь не кричат.
Он громко орет:
– Я не мог помочь моим сабам! – Он пинает разрушенную стену, – Почему я начал войну, если не мог защитить их?
– Халб, это не ты начал…
– Грязь! – Он схватить меня за шею, скрутить меня, чтобы я встал лицом к разрушенному убежищу. – Посмотри, что мы наделали!
Раули смотреть напуганный, но не вмешается.
– Это был я, кто заставил сабов устроить потасовку с парками. Это был я, кто втянул Рыболова, я, кто заставил его прийти в бешенство, угрожая убить его мальчишку. – Халб пристально посмотреть, будто заставляя меня на ответ.
Он добавить:
– Я послал Джареда в долбаную башню, разве все этого не было? Потому что я хотел привесть ярость верхних. Ну вот, я сделал это, и посмотри!
– Халб…
– Это был я, кто приказал Раули взорвать дамбу!
Я продолжаю молчать, пытаясь не вызывать гнев Халба. Он тащить меня через пещеру к загражденной лестнице.
– Видишь, что они сделали с укрытием Четыре два? Было время, никто не осмеливался вносить беспорядок в сабвей, ни нижний, ни даже верхний не заглядывали вниз, боялись, что с них сдерут кожу.
Я ищу слова, чтобы сказать, но нет необходимости. Он отпускать меня. Я потираю шею.
– Пошли.
Идем через боковой туннель, пока не достигать дальней лестницы. Груда булыжников обрушиваться, но левая сторона лестницы все еще свободна. Тусклый свет освещать ее, должно быть, лунный.
Он останавливаться, осматривать свою пещеру. Его мрачные глаза блуждают от раненых нижних к разрушенному убежищу.
– Проклятые оониты! – Он ударил по стене. – Зачем вы разрушать ма сабвей? – Он спешить вверх по лестнице, исчезать в ночи.
Ошеломленные, Раули и я пялить глаза друг на друга, бежать вслед.
Оказавшись верх лестницы, я шатаюсь в ужасе Улица похожа на что, чего я никогда не видел.
Раньше та не мог видеть башни на Сороковой улице отсюда, из-за старых разрушенных зданий. Теперь почти ничего не осталось, чтобы заграждать вид. Мерцать резкие огни башни Франджи, от превращенной в каменные обломки улицы до дымн небо. «Улицы наши, нижний, – они будта говорят. – Наши!»
Вдали остальные башни неясно вырисовываются Несколько кварталов южнее, небо прояснилось от дыма и огня.
Халбер встал посередине Сорок второй.
– Смотри, что они сделали? Порушили все здания вокруг башни, но так осторожно, что даже не задели ее. – Он трясти кулаком серебристой луне – Проклятые верхние! – Его рев разнести эхом от разрушенной стены – Думаете, вы владеете миром! – Он вытаскивать лазер, целиться в башню, стреляет. Не знаю, нанести ли он какой-нибудь ущерб башне.
– Халб, уйди с дороги! – Я ожидаю, что вертолет оонитов показаться наверху, лазеры вспыхнуть.
– Зачем?
– Для безопасности.
Он реветь:
– Неужели ты не понимать? Нет никакой безопасности! – Он отправиться по середина дороги, будто
