– Все это только предположения. Давайте подождем до утра. Может быть, станет известно еще что- нибудь.
Тогда вы поможете мне решить, вызывать Ника домой или нет. Вы знаете, как много для него значит ежегодное посещение монастыря. Бенедиктинцы не позволяют звонить, но я думаю, что сумела бы пробиться. С другой стороны…
Она прошлась по комнате, остановилась и посмотрела мне в глаза:
– Роб, об этом никто не должен знать, несмотря ни на какие политические соображения.
Я ни секунды не колебался:
– Клянусь.
– Я… боюсь за Ника. Если что-нибудь слу… Если с Ф.Т. произойдет несча… Если Ф.Т. умрет, Ники может покончить жизнь самоубийством.
– О Господи.
– Он настолько хрупок! Вы не представляете, что для него значит сын. Он уже лишился двух семей. Думаю, еще одной потери ему не выдержать, – на долю секунды у нее задрожали губы. – Если я позвоню, он будет мучиться в сомнениях, уезжать или не уезжать из Ланкастера. Знать бы, что Ф.Т. благополучно вернется домой, я бы не стала ничего сообщать. Но если я ничего Нику не скажу и что-нибудь случится…
Она не докончила.
По неписаной договоренности я остался ночевать здесь же. К счастью, сессия Генеральной Ассамблеи еще не началась, поэтому я мог распоряжаться временем по своему усмотрению. Перед тем как выключить свет, я позвонил отцу, сообщил, что не смогу прибыть в Сенат на слушания по вопросу расширения станции свежей воды на Гудзоне – у меня возникли срочные дела. Он был недоволен, но не стал ничего выспрашивать. Отец не сомневался в моем здравом смысле в отличие от моей пунктуальности.
Я ворочался в постели, мрачно вспоминая о том, что всего неделю назад в этой же самой спальне мы с отцом спокойно плели заговор по поводу дискредитации нашего хозяина.
Политика.
Утром мы позавтракали на террасе. О Филипе по-прежнему не было никаких вестей, но вскоре позвонил комиссар нью-йоркской полиции. Адам слушал, что-то бормотал, задавал вопросы.
Потом повесил трубку и пожал плечами:
– Наверно, в каком-то смысле это хорошие новости. Вчера Джареда обнаружили в нью-йоркском неботеле «Шератон».
– Они уверены, что это Джаред?
– Мальчик выглядел точно так же, как на голографическом снимке, который мы выслали, и он воспользовался моей карточкой «Тсррекса».
– Отлично!
– Но он исчез из отеля, и никто не знает куда.
Я бросил салфетку на стол:
– Как такое могло случиться? На это дело должны были бросить половину всей нью-йоркской полиции. Я пустил в ход столько знакомств и связей…
– Роб, спокойно.
После такой отповеди я чуть не выдал:
– Есть сэр!
Двадцать лет прошло, но Адам по-прежнему имеет надо мной такую власть.
– Прошу прощения.
Арлина медленно жевала рогалик. Доев, она вздохнула:
– Надо звонить Нику.
– Почему? – поинтересовался я.
– Приходится допустить, что ты прав и Ф.Т. отправился за Джаредом.
Она взяла в руки трубку:
– Лучше не откладывать. Эти монахи отличаются большим упрямством, и я могу не дозвониться.
Я поднял руку.
– Если это известие окажется для него тяжелым ударом, кто-то должен быть рядом. До Лондона добираться всего три часа.
Арлина кивнула:
– Ты прав.
Ее лицо разгладилось.
– Пойду соберусь. Адам, закажи мне, пожалуйста…
Я скорчил гримасу, поскольку собирался предложить совсем другое.
